Я стала думать, что Эльконн убил Аверса. Долго пытал, чтобы выведать тайну, а потом убил. Скотина! Мразь! Тварь последняя! Мне не вынести было неизвестности, и на ужине третьего дня я спросила Илиана:
- А где же тот ратник? Эльконн, кажется, вопреки твоему совету вернул его, но его не здесь не видно. Убили?
Язвительно бросила я последнее слово прямо вассалу.
- Он запил. - Ответил Илиан.
- Запил?
- Этому старому пройдохе только того и надо было, - теперь он опустошает бутылки, и не просыхает, пьяным засыпая прямо за столом на кухне. Бражник и пропойца, догадавшийся платить за все сказкой...
- Я ничего не потеряю, Илиан, если он лжет. Я убью его, и вина мне не жалко. А вот если он говорит правду...
- То вы, господин Эльконн, станете богаче и влиятельней королей.
- Мое возвышение, это и твое возвышение.
Довольно сказал вассал. Трезвые рассуждения помощника не отрезвляли его возросшей алчности. На лице Эльконна уже была печать будущего богатства, в своем воображении он уже владел им.
Аверс запил?! Не просыхает? С души упал камень, я теперь знаю причину его непоявлений, но посмотреть бы на него пьяным! Невообразимо.
Он появился на следующий день. В залу вошел слуга, и доложил, что господин Ньяс желает присоединиться к трапезе. Можно пригласить? Эльконн благодушно позволил.
- Прошу извинить меня, - первое, что сказал оружейник, войдя, - что не принес своей благодарности за гостеприимство раньше, чем сегодня. Разница между моим прежним существованием и вашим достатком вывела меня из равновесия на несколько дней.
Он сел за свободное место, и прежде, чем ему подали блюдо, сам бесцеремонно налил себе вина.
- Теперь же я готов хоть немедля тронутся в путь, не заставляя больше ждать достопочтимого вассала. Право, мне даже совестно, что я несколько злоупотребил вашей щедростью.
- И продолжаете злоупотреблять, - заметил Илиан.
А Аверс, как его не услышал:
- Ваше здоровье, господин Эльконн. - И выпил кубок.
Аверсу не только услужили в еде и питье, но и дали одежду. Одет он был в черное. Не знаю, с чьего плеча был этот наряд, но явно не слуги, скорее уж ратника, - как и подобало званию мнимого Ньяса, отряд которого состояла из людей знатных и считалась одной из самых элитных. Лицо было выбрито, волосы аккуратно спадали на плечи и немного на глаза. Все, что выдавало его еще недавнее незавидное положение, - так это пораненные руки и сгорбленная спина. Ему, казалось, трудно ходить без своего посоха.
Илиан, дознатель и ясновидящий, не стал задерживаться с расспросами:
- Что у вас с руками?
- Я избил одного наглого юнца, который вздумал зло пошутить надо мной. Преподал урок, что под плащом нищего встречаются и благородные люди.