Сердце у меня в миг заколотилось так, что я почувствовала, как туго затянут платок на шее. Стервец, Эльконн! Мерзкий, сластолюбивый взгляд опять заскользил по девушке с нескрываемым интересом.
- Простите... - выдавила я, - простите, мне что-то стало дурно.
Мне правда стало плохо, и я, не закончив ужина, встала из-за стола.
- Наверное, это оттого что я так и не смогла по-настоящему отдохнуть днем... Позвольте мне, и моей подруге покинуть зал...
- Конечно.
Илиан вызвался проводить меня до комнаты. А я взяла под руку Витту.
- Я пришлю служанку, она приготовит вам успокаивающий отвар и откроет окна. Свежий воздух будет полезен, ночи уже по-летнему теплы.
- Спасибо, господин Илиан.
Едва дверь комнаты закрылась, девушка отдернула свой локоть:
- Фу, как мерзко! Смотреть было тошно, как ты разговаривала с ними! Лесть, никчемная ложь, притворные чувства!
- Не кричи.
- А я не кричу. Это низко!
- Ночевать ты будешь рядом со мной. На кровати хватит места.
- Еще чего!
- Я не оставлю тебя одну в отдельной комнате. Я могу не услышать, если кто-то войдет. А так мне будет спокойнее.
- Спокойнее?
- Да. Это не моя прихоть, это серьезно. И если ты заметила...
Но не договорила. Пугать ее было нельзя. Пока она будет меня слушаться, и все время держаться рядом, не стоило лишний раз расшатывать страхами ее нервы. Этот аргумент, как последнее средство, можно будет открыть, если девушка не послушает.
- Что заметила?
- ...заметила, то я старалась ради нашего дела.
Девушка была недовольна. И, возможно, она была права, что так обругала мой разговор за минувшим ужином.
Ночью, повернувшись лицом к двери, я лежала на кровати и долго не могла уснуть. Витта тоже, я даже слышала ее редкий тихий всхлип, но лезть со словами утешения не стала. Чужой замок, чужие люди, все равно, что плен. Едва я закрывала глаза, как передо мной представало преобразившееся лицо Эльконна... я знаю такие лица. На Побережье полководец не прошел мимо связанной гордой Сорс, которая позорно поносила их всех, и смела смотреть ему в глаза. Добыча. Редкая дичь. Мало было убивать врагов, еще надо насиловать их женщин.
За трапезу нас приглашали только к ужину. Ни на завтрак, ни на обед, ни вообще в течение дня никто нас с Виттой не трогал, только служанка частенько приходила справиться, не нужно ли нам чего-нибудь. Отчего у меня возникало впечатление, что за нами двумя все равно следят, - что мы делаем и о чем говорим. Но мы ничего не делали, я сидела недвижимо в кресле, думая только о том, как пойдут события дальше, что случится если... если... если... множество если, кроме одного - если их все же убьют. Это я гнала от себя прочь, чтобы не растравливать рану и не терять столь необходимые силы на переживания, которые еще не имеют обоснования. Хотя, болело, тревожилось и ныло внутри, не переставая. Витта читала молитвенник, что принес для нее Илиан, полулежа на мягкой прикроватной скамье. И я очень редко слышала, чтобы листы переворачивались. Это плохо, нужно было отвлекаться, а у нее, скорее всего, строчки бездумно скользили одна за другой перед глазами, и Витта даже не замечала, что снова начала с той же строки. Никакого разговора между нами тоже не было. Мы обе молчали и оставались при своем.