- Не нужно, я и сама не хочу этого, просто спросила. Только от понимания, что есть соглядатаи этой жизни, становится не по себе. Могла ли я вообразить, даже за рутинной работой в Неуке, что за мной будет наблюдать девушка из будущего, и в самое сердце через строчки заглянет какой-то парень... Надеюсь, что впредь у "Миракулум" останутся только два читателя - ты и я.
Аверс прикрыл свою книгу, и я свою отложила в сторону. Спросила серьезно:
- А что будет, если еще вдруг какая девушка поверит и захочет уйти в прошлое и отправит ее тот же самый проводник - Сомрак? Дар не сработает? А если Итида или, опять же, отец Тавиара возьмет меня за руку, что случится?
- Не вздумай, Рыс. Даже в шутку не делай этого и не говори вслух. Хотелось бы знать о магии больше, но все же она черна и требует жертв. С Итидой будь осторожна вдвойне, Крас не даром зовет эту женщину "хищницей", не за длинные ногти и злой оскал. Да и слухи из Полутени о ней не самые добрые.
Как знак в правоту его слов мы услышали снаружи шум - конское ржание и голоса. Подошли к окну и увидели Краса, соорудившего из чего-то факел и развлекавшегося тем, что пугал лошадь. Пригнал ее с заднего двора, жестоко поддавая кнутом и приближая пламя. Итида смеялась и висла у него на плече. К счастью, так он развлекался не долго, запрыгнул в седло, посадив девушку за спину и увез кататься в ночь - с вином и воплем, похожим на песню.
- Идем спать.
- Идем. Берта только поищем, убедимся, что все хорошо?
- Сочувствуешь ему, хочешь поддержать и помочь?
С пониманием спросил Аверс, и я кивнула:
- Да. Признай, при таком долгом прошествии времени людские натуры хоть и изменились, но не утратили главных черт - и нынешний юноша может любить девушку столь сильно, что готов на подвиг, на жертву, на испытания. Меня это трогает и я хочу быть помощником Люнтберту, а не остаться похитительницей Эски.
- Признаю. Я жесток, Рыс, но он вызывает у меня гораздо больше сочувствия, чем вызывала Эска. Хочется покаяться перед ним и найти понимание, как будто мнение и оценка этого мальчишки способны дать мне прощение.
Утром Берт, едва мы собрались на завтрак, попросил об одном - снова его отправить. Роттери, впервые услышав об этом, удивился и тоже стал отговаривать парня, но безуспешно. Итида усадила его в хозяйское кресло за столом - в нем, при желании, можно было хоть лечь, и парень быстро ушел в путешествие, едва закрыл глаза.
- Я приторможу с подачей, да и не хочу при таком присутствовать...
Барон сочувственно покивал головой, соглашаясь с собственным решением и ушел. Мы с Аверсом остались в наблюдателях. Я помнила о словах "гадко" и "не отмыться", и гадала - что же ужасного он успел там увидеть и в чью шкуру попал? Глумятся ли там над ним, или он сам жесток по отношению к беззащитным? Наблюдал за казнью на площади, принял участие в сражении, не на себе испытал, а увидел нечто - слишком страшное для мягкого сердца нынешнего человека. Берт побелел, а в яремной ямке образовалось красное пятнышко, словно кто-то нарочно измазал его кожу краской.