– Вот видишь! Вот видишь! – кричала в ярости вспылившая Менотти, топая ножками. – Она герцогиня! Ее светлость! А меня вы с Шухтаном не могли сделать даже маркизой! Благодаря вашей свинячей республике я потеряла титул!..
– Дорогая моя, ты потеряла то, чего никогда не имела, – пытался утешить ее дон Исаак, – а я потерял всю мою недвижимость. Мои дома, имения, леса, копи, мои фабрики и заводы, мои рудники, – все конфисковано! Все! И, как видишь, я не особенно тужу. На наш век хватит!..
– Да, но… ты зато имеешь меня…
– Конечно, это большое счастье, что и говорить, – смеялся Абарбанель.
Но Менотти никак не могла успокоиться.
– А я… все-таки хочу, хочу быть маркизой… Купи мне титул! Купи!!.
– Где же я тебе его куплю, это не колье и не диадема. Когда была монархическая Австрия, я сделал бы тебя баронессой. А теперь… – беспомощно разводил руками дон Исаак.
Портной из Ферраты оказался счастливей танцовщицы Менотти. На третий день переворота он был уже в Бокате и получил звание поставщика Его Величества.
Зита овдовела в ту самую ночь, когда король взял Бокату и белые расстреляли красного министра путей сообщения. Несколько дней спустя такая же участь постигла и Штамбарова. Любитель порнографических фотографий выкинул гениальный трюк, в суматохе спрятавшись под стол, когда ворвался Друди. В суматохе же Штамбаров покинул дворец, и только через несколько дней, опознанный крестьянами уже у самой семиградской границы, был сначала жестоко избит ими, а затем повешен на дереве, на котором проболтался целые сутки. На Штамбарове нашли много миллионов в иностранной валюте.
Спустя несколько дней после восстановления монархии в столицу Пандурии примчались из Парижа ротмистр Калибанов и полковник Павловский. Первый оставил свое берейторство в манеже, второй – свою шоколадную фабрику, где он таскал ящики.
Король, посвященный маркизом Бузни в то, как оба русских офицера лихо расправились с убийцами на авеню Анри Мартен, принял Калибанова и Павловского в милостивой аудиенции, зачислив их тем же чином в свою гвардейскую конницу. Вообще доступ русским офицерам в пандурскую армию был открыт весьма широко и всячески поощрялся. При поступлении каждого официально уведомляли:
– Когда пробьет час освобождения вашей собственной родины и вы понадобитесь ей, вы мгновенно получите полную свободу действий… и жалованье за полгода вперед.
Веронику Барабан женщины запороли до смерти, все еще приговаривая, уже над трупом:
– Вот тебе, баба-комиссар! Вот тебе! Вот тебе…
Прочная, нежная любовь поселилась в сердцах Зиты и Адриана.