– Пошла к черту! Твоя забота явно запоздала! Для тебя жизнь так легка и приятна на тепленьком местечке… Но так не у всех бывает. Ты не имеешь права заниматься этой ерундой. Я… я так тружусь, как вол… И все без толку… Они все пребывают и пребывают, продолжая умирать…
– Макс, прекрати! Я в этом не виновата!
Собака поджала хвост и забилась в угол.
– Хорошо же тебя защищает твой четвероногий друг! – взревел Максим, порывисто подступил к собаке и пнул ее в бок.
Даша с жалобным криком подбежала к животному и, не желая верить, обезумевшим взглядом уставилась на Максима, оперевшись коленями в пол и как бы ища защиты от грозящего падения.
– Да как ты можешь?! Что ты за человек такой?! Нет в тебе ничего святого!
– Ничего святого?! Да ты ничего так и не поняла, идиотка!!! Гори в аду со своей лживой моралью!!!
Он раскрыл шкаф и порывисто вытащил ружье. Помертвевшая Дарья не сводила с него загипнотизированного взгляда, беспомощно разводя сзади себя руками. Максим, как бы посмотрев на себя со стороны и поняв, против кого негодует – против слабых, кого он должен защищать, зашатался от страшного многомесячного недосыпа и, выронив ружье, прижал к глазам ладони… Голова раскалывалась, а перед полем зрения плясали какие-то продольные темные полосы.
Дарья всерьез тешила себя мыслью, будто мстит и делает больно мужу-тирану, освобождает себя и сметает гнет рабовладельцев. Отринув то, что он заботился и оберегал ее, смеялся ее шуткам и никому не позволял ни слова говорить о ней дурно. Его скрутит еще больший спазм, если он все узнает. Ему и так больно от каждого шага теперь… И тогда она уже не усмехнется, иронично отводя глаза вверх в сторону. Невольно она почувствовала острый прилив жалости. «Загнали моего рыцаря», – подумала уже спокойно вдогонку разгоряченности прошедших минут.
На следующий день после того инцидента Дарья, ни кровинки в лице, нашла Владимира и твердо сказала ему, что остается с Максимом, что она нужна ему, и попросила не судить ее строго. Владимир желчно и презрительно выслушал эту отповедь, сдвигая брови.
– Поэтому ты была так холодна со мной в последние дни?
Его мнение о себе существенно страдало, когда Дарья отвергала его раз за разом, а когда Владимир пытался просто обнять ее, начинала чуть ли не трястись то ли от страха, то ли от отвращения, под любым предлогом вырываясь. В последние дни Даша неизменно была как в воду опущена и с ужасом почти, как ему порой казалось, отвечала на объятия. Она будто боялась его, а, может, стала ненавидеть. На расспросы отшучивалась.
Дарья замерла и отвела качающийся взгляд, словно колеблясь, говорить или нет. Решив, видимо, не оставлять белых полей в их закончившемся романе, она промолвила: