– Какая была твоя жена? – спросила она как-то своим бесшумным голосом, зарываясь лицом в гладь подушки.
Скловский чуть нахмурился, затем нетерпеливо повернулся вокруг своей оси в пол оборота.
– Настоящая советская женщина. Точнее и не скажешь.
– Советских женщин учат с честью выходить из сложных ситуаций, не опускать с достоинством поднятой головы, – содрогнулась Женя слегка сардоническим голосом.
Скловский не понял или не захотел понять намека.
– А сын вырос настоящим разочарованием – такой весь из себя правильный, что аж тошнит. В голову не возьму, в кого он такой. Точно не в наше грубое выносливое поколение… У нас были идеалы.
– У него тоже.
Скловский фыркнул.
– Тоже мне идеалы.
– Может, кто-то думает так же о твоих.
Скловский с неудовольствием посмотрел в темноту, но в душе подумал, что Женя может быть права.
– С юности он начал проявлять какие-то странные тенденции к оставлению людей без сожалений. Знаешь, я тоже не любитель прощать предавших, но все хорошо в меру. Всюду он как будто оскорблялся несправедливостью и рвал отношения, если считал, что его предали, им поступились, с ним сотворили несправедливость. Это дошло у него до абсурда. Кем он себя возомнил, что перед ним все должны были бегать на цыпочках? Слишком хорош, чтобы простить? Слишком тщеславен, чтобы понять, что борется за себя, а не за чью-то свободу. Это не характеризовало его с положительной стороны, скорее, наоборот. Без сожаления уйти от человека – что это значит? Бесчувственность? Эгоизм? Безмозглая гордость. Не выяснив, уйти. Просто неуважение даже.
Женя накрепко молчала. Слишком сказанное ранило правдой.
– И что я не так с ним сделал? Дал ему все – бери на блюде. Образование, недоступную литературу… Все недоступное! Лишь бы мальчик развивался. А он из всего этого черти что впитал. Он же лентяй, не хочет упорно работать и цели специально берет такие, где особенно напрягаться не надо, какие-то мифические, недостижимые, где скорее надо бегать и пафосно кричать. Все равно не сбудется, так некого будет винить.
– Нехорошо так говорить…
– Уж как есть. Замалчивать нечего… А Инна была хорошей соратницей. Даже не стала возражать, когда я принес домой маленькую Владлену. Впрочем, тогда нам уже выдали отдельное жилье. Пришлось похлопотать, но оно того стоило. Подобрал ее как воспитанницу, Инна не знала о нашем родстве. У меня были причины думать, что она моя дочь… Впрочем, я так до сих пор не знаю этого наверняка.
Женя, осведомленная об этом секрете мужа, подумала, как отреагировала бы Влада, узнай, что подобрана из беспризорников. Осыпалось бы хоть чуть-чуть ее самомнение, перестала бы она требовать ото всех работы и отдачи, не паразитируя ни на ком, и при этом сама не гнушаясь чужой помощи в делах учебы и спорта? Жене стало противно. Впрочем, это чувство сопровождало ее теперь почти постоянно, особенно при соприкосновениях с мужем и его семьей.