Владимир вбежал на дачу Скловских растрепанный, в помятой пропитанной потом одежде. Как ни странно, выглядел он привлекательно, быть может, даже более привлекательно, чем когда причесывался.
– Где Влада? – ошарашено спросил он у Жени, поднимающейся наверх за туфлями.
Она никак не могла понять, что происходит, Виктор, взбешенный, носился по дому и только рычал в ответ на расспросы. Ему как никому хорошо было известно, в каком плачевном состоянии вопреки общепризнанному находятся все сферы государства. Хоть военная промышленность предусмотрительно занимала огромную часть расходов страны, там царил бардак, и тягаться в этом плане с немцами Скловский считал полнейшим безумием. Ему было от чего прийти в отчаяние. Кроме того, расстрел высшего командного состава, хоть и был, по мнению вождя, необходим в силу устарелости мышления усатых вояк, не способствовал готовности страны к встрече с мощнейшим противником. Виктор Васильевич считал полнейшим безумием врываться в войну, но его одинокий голос ничего не значил. К слову, высказывать его было крайне опасно. Вдобавок и способы ведения боев, и устаревшее оборудование, шаткость бюджета, кроме военной сферы распределяющегося еще на промышленность, а также массовые репрессии, приведшие уже к смещению количественного состава мужчин и женщин в сторону преобладания последних, не могли радовать Виктора Васильевича. Скловский, понимая узость осведомленности испытывающих теперь патриотический подъем, лихорадочно соображал, куда раскидать семью и существуют ли вообще шансы на спасение.
Женя не могла жить, не зная, что грядет, куда податься, каковы общие настроения. Пронзительные и отчего-то яркие бледно-синие глаза вломившегося юноши привлекли ее внимание. Женя помедлила, ведь ей тоже надо было бежать, как и ему, как и всем, обстоятельства вынуждали на это, но, оперевшись ладонями о перила лестницы, она приостановилась и спустилась вниз.
– Влада в сборном пункте.
– Черт возьми! – воскликнул юноша и от переизбытка чувств на мгновение опустил голову и сглотнул.
– Что такое? – не без волнения спросила Женя, подходя ближе.
– Я… Я хотел сказать ей, что тоже вербуюсь.
Женя ахнула. Владимир с интересом поднял на нее глубокие доверчивые глаза. «Он даже не понимает…» – мелькнуло у нее в голове.
– Разве у тебя нет брони? Ты ведь специалист, которых поискать…
– Я записался добровольцем! – выпалил он с ходу, невероятно гордясь собой и сияя от эффекта, который произведет на Владу своим поступком. Увидев, как померкли ясно – туманные глаза Жени, он сам нахмурился.