Скловская не спешила увлекаться его увлечениями несмотря на то, что он делал обратное и тем самым развивался. Он думал, думал о ней, вспоминал все, что было, пока она молча лежала на том же месте, зарубив взгляд на потолке, и не мог остановить этой лавины. Проведенные на фронте в гуще сражений годы дали знать о себе – от протрезвел. Никому ничего плохого Влада не сделала за всю жизнь. И хорошего тоже. Никогда не творила зла, но Владимир не мог сказать, что от нее веет теплом и светом. Только от лица, но здесь ему подножку устроила красота, а, вернее, всеобщее ей помешательство. И неприятно теребящим открытием было то, что духовно развитый и во всех отношениях благополучный человек может быть не самоотвержен. Во Владе никогда, на самом-то деле, не было того, что он видел во фронтовых медсестрах, пару раз вытаскивающих его с того света. Но тут Владимир осекся – он же не наблюдал за ней в бою, не говорил с ней после, она могла меняться там или остаться измененной после. Но его это мало волновало, казалось противным вновь начинать эту вечную дискуссию двух разных людей и казниться тем, что отторгаешь чужую душу. Не все души ему теперь хотелось понимать. Не было черт верных и неверных. Были только не свои люди, с которыми собственные качества уродовались и трансформировались.
Бесконечные его глаза беспристрастно ощупывали ее. Что побудило ее идти на войну, что она думала и чувствовала? Что он понял на поле брани? Этого было так много, и все это было так паточно-тяжело, тягуче, что Владимир не мог выжать из этого ни одной влажной мысли. А дальше что? Апатия и слабая надежда вернуть жизнь, какая она была, даже ничего не улучшая пока. Улучшением было просто вернуться назад, в пыль и ил юности.
Нежный затканный свет опускался на занесенную морозом землю. Размазанное солнце вяло досверкивало свой короткий путь. Удаленный дом умирал своей одинокой жизнью.
– Получается, только со мной ты была настоящей, – протянул он.
– Откуда такая узколобость? Человек со всеми разный в зависимости от степени доверия, преданности…
– Но мне ты отчего-то не боишься говорить то, что думаешь на самом деле! Потому что мое мнение тебя не особенно волнует? С другими ты не столь резкая, потому что притворяешься. Или это вылезает при более близком общении… Как это свойственно большинству людей! Относиться к малознакомым бережнее, чем к друзьям.
– Не бережнее, а безразличнее.
– Да уж, в безразличии тебе действительно не откажешь.
– Простые выводы деревенского мальчишки.
– Нет простых вещей. Есть простые причины.