— Так ты уже не… — выражение лица Тони изменилось, губы напряглись, брови сдвинулись вместе. — Значит, ты грязная.
— Не смеши меня. Кто сейчас соблюдает целомудрие так долго? — отмахнулась, издав нервный смешок. Но Тони явно не хотел веселиться. Он резко схватил меня за руку и потянул на себя.
— Знаешь что делают с такими, как ты? — прошипел он мне лицо.
— Перестань, — попросила, испытывая неподдельный ужас. — Мне страшно. Ты пугаешь меня.
Мотнув головой, он резко отпустил руку. Я пошатнулась и упала на пол. В груди сжималось сердце.
— Ты… — он опустился на корточки и взял меня за подбородок. — Что ты чувствуешь ко мне?
— А что я должна чувствовать? — из глаз брызнули слёзы. — Я влюбилась в тебя и теперь мне больно…
— Дура, — щеку обжег шлепок. — Не думал, что все зайдет так далеко.
— Почему ты так жесток? — я попыталась отползти, но меня поймали.
— Послушай, — сжав крепче запястье, подтащил меня к себе. — Я думал… Ладно. Забудь. Просто веди себя тихо и сиди в комнате до конца срока.
Крепко обняв меня, Тони резко встал и ушел, оставив еще больше вопросов. Хватаясь за щеку и трясясь как осиновый лист, я поднялась и поплелась в уборную, чтобы умыться и успокоиться. Кожа горела от удара, в груди клокотала обида.
«Угораздило же влюбиться в тирана».
Рассматривая свое отражение в зеркале, старалась глубже дышать. Я не хотела прощать Тони за содеянное. Прекрасно знала, что если бьет, то значит, не любит.
В мыслях творилось полнейшее безобразие. Будто кто-то пришел и заменил все фигурки на шахматной доске. Они вроде и выглядят также как прежде, но ходят по-другому.
Не помню как, но вскоре девчонки сами пришли за мной. Увидев встревоженное лицо Кати, почувствовала, что та гладит меня по спине.
— Очнись, Ряна, очнись, — запричитала она. — Почему ты не реагируешь?
— А… — потерев лицо, прикусила губу. Рассказывать о случившемся я не хотела. Сама разберусь, без советов. — Всё в порядке. Просто задумалась.
— Фух, ну и напугала ты нас, — отдувалась она. Маринка и Дианка мялись рядом.
— Обед… — шестеренки в голове отказывались проворачиваться. — Пошли. Еще успеем.
Девочки согласно кивнули, и мы спустились на первый этаж. В столовой разделились на два лагеря: тех, кто верит в опасность и тех, кто нет. Мой энтузиазм спасти всех поубавился. К тому же, кусок в горло не лез. Перебирая макароны вилкой, я прокручивала в голове слова Тони.
«Может, он имел в виду какую-нибудь преступную группировку? Тогда зачем им девушки? Рабство?» — размышляла, еле сдерживаясь, чтобы не организовать коллективное обсуждение.