А сегодня не смешно. Прав был Блок. Прав.
И еще понял – мы можем изменить все, пока живы, даже в последний день перед смертью можно успеть стать счастливым и сделать хоть на минуту счастливым другого. Или хотя бы попросить прощения.
– Ты прав. Сто раз прав, – поддержал Дима, слегка заплетающимся языком. – Великий Микеланджело, вдохновленный взаимной любовью Виттории, посвятил ей свои лучшие сонеты, образ ее во всех фресках и скульптурных аллегориях художника! Если бы моя Стрекоза хоть однажды сказала: «Люблю тебя!» даже если бы не словами, а как-то по-другому показала свою любовь… Я бы… Я бы такие картины создал! А она…
У нас с ней, точно, как в песне Макаревича: «Он рыдал, пил горький чай в час, когда она летала по ночам…»
Художник расчувствовался и вытер набежавшую нетрезвую слезу.
Игорь внимательно посмотрел на него.
– Ну, по последней, и мне пора! – неожиданно произнес он и, разлив по стаканам остатки второй бутылки, поднялся.
– Как пора? А приходил зачем? На охоту хотел или заказать что?
– Поговорить.
Дима в недоумении повел плечами. Гость протянул ему руку, крепко пожал и вышел со двора. Художник озадаченно смотрел в спину удаляющегося гостя, пока его очертания не растворились в густых ноябрьских сумерках.
Вернувшись с работы, Эля увидела в зале чужой плащ и поняла, что у Димы гости и, вероятно, сидят в беседке. Направилась туда, но не дошла, остановленная знакомым голосом из прошлого. Так и стояла в полуобморочном состоянии, прослушав весь конец их беседы, прижавшись к густой и влажной, пахнувшей смолой сосне, что художник посадил прошлой осенью.
Ей хотелось выйти из своего укрытия, прижаться к Игорю, обнять изо всех сил и не расставаться больше никогда. Сказать все, что не позволяла даже думать длинными бессонными ночами. Но как она может приблизиться к нему сегодняшняя? Как?
Проводив гостя до калитки, Дима в растерянных чувствах вернулся в дом, зашел в ванную, умылся, изучив свое отражение, снова пожал плечами и даже вслух произнес: «Странный мужик!» Войдя в зал, покачиваясь, навел резкость и заметил плащ Игоря, подхватив его, чертыхнулся, вышел на улицу и столкнулся с Элей:
– Скоро вернусь, догоню тут одного, забыл…
– Давай я! Ты на ногах с трудом стоишь. – Она выхватила из его рук плащ и выскочила со двора.
Почти бегом спустилась с Желтой, но Игоря не догнала. Остановилась на шоссе в растерянности, подумала: «В какую сторону он ушел? Может быть, скоро вспомнит о плаще и вернется? Не стоит бегать за ним, а подождать здесь. Но сколько? А может, уже выехал из города? Ах да! Нужно осмотреть карманы. Если бумажник в нем, то скоро сам вернется!»