— Я-я… Я сейчас всё запишу, чтобы не забыть, — замешкалась девушка и достала из сумки блокнот. — Та-а-к, кто занимается костюмами?
— Марина Льюис.
— Дилан Кларк, он же Зевс!
— А можно я буду Фемидой?
Алиса посмотрела на широко улыбающуюся Рози и кивнула, записывая её имя.
— Чур, я — Немезида! — хохотнул Блейк. — Марина, ищи платье подлиннее!
В зале раздался дружный смех, и на этот раз Алиса поддержала веселье.
Теперь ей казалось, что идеальное выступление не такая уж заоблачная идея.
Эдвард прикрыл глаза ладонью, не позволяя лучам назойливого солнца подвергать его минутной слепоте. Лёгкий ветер трепал волосы на голове, отчего несколько прядок спадали на лоб и вынуждали пальцами забирать их назад.
Тут-то яркие лучи подлавливали парня и слепили, заставляя морщить лицо.
— Мы, конечно, удачно сели, — отпустил сарказм Эдвард и развернулся всем телом в сторону матери, кладя одну руку на спинку лавочки. — Тебе не жарко в платке?
— Он не согревает, а украшает, — заверила Энн и, в отличие от сына, улыбнулась щедрому солнцу. — Славная погода в Кембридже.
Парень внимательно смотрел на упомянутый платок и чувствовал, как по венам медленно разливался свинец. Стало резко душно.
— Ты меня за идиота держишь?
Энн непонимающе уставилась на сына и возмущённо вскрикнула, когда пальцы его руки неожиданно схватили шёлковый материал аксессуара:
— Эдвард, что ты-ы…
Эдвард уставился на грязно-жёлтые отметины на шее, которые расплывчато повторяли силуэт мужских пальцев, и громко выпустил воздух через плотно сжатые зубы.
«Успокойся. Чёрт подери, спокойно!»
Положил грёбанный платок на колени матери и отвернулся от неё, предпочитая слепящее солнце.
— Эдвард…
— Это повторяется, не так ли? — спросил парень, смотря прямо на солнце, как если бы играл в чёртовы гляделки и искренне верил, что способен одержать победу. — Он тебя бьёт.
— Нет…
— Не лги, — прошипел и проморгал пелену перед глазами, ощущая, как увлажнились ресницы. Реакция на солнце. Просто реакция.
— То, что ты видел тогда… случайность. Симус раскаялся.
Эдвард не верил. Не верил хотя бы потому, что хорошо раскусил Симуса Райдера ещё в первый день их знакомства.
Ужасный день. Вспоминать о том, как он понтовался дорогой машиной, дорогим домом, эксклюзивными вещами, при этом осматривая дом семейства Принс с нескрываемым отвращением.
Он отказался сесть на диван, заправленный цветочным покрывалом, попросил Эдварда принести ему стул. На него он сел с не меньшим пренебрежением и, закончив осматривать дом, принялся за парня.
— У тебя грустные глаза, — заметил мужчина, на что Эдвард ничего не ответил. Он поднял взгляд на притихшую мать и молился всем Богам, чтобы этот мудак свалил, как можно быстрее.