Он снял очки, чтобы вытереть пот, стекающий ему в глаза. Когда он снова надел их, он увидел, что кто-то ещё вошёл в бар. Он был озадачен, когда понял, кто это был.
- Какого чёрта ты здесь делаешь?
Кайл Байл хмыкнул, прошёл за барную стойку и вынул из холодильника большую банку пива "Boddingtons Pub Ale". Он открыл банку, и из отверстия вырвалось немного пены.
- Думаю, то же самое, что и ты, - сдув пену, он выпил несколько больших глотков пива, а затем поднял банку вверх. - Смотрю, как разворачивается дерьмовое шоу.
Оскар забыл о своей открытой бутылке, которую он оставил на стойке, до этого момента. Теперь он схватил её и последовал примеру певца, выпив бóльшую её часть за один раз.
Затем он покачал головой и сказал:
- Я не это имел в виду. Я имел в виду, что ты делаешь на фестивале музыки для хиппи? Ты же играешь "металл".
Даже когда он задал вопрос, Оскар понял, что присутствие Кайла на самом деле вовсе не так уж странно, не в контексте со многими другими вещами, которые он видел в комплексе, которые шли вразрез с атмосферой и предполагаемым посланием фестиваля. Кайл пожал плечами и сделал ещё один глоток пива.
- У меня хорошие дружеские отношения с одним из организаторов. Он пригласил меня на выходные, чтобы потусоваться и повеселиться.
Старый рокер с мрачными татуировками выглядел лучше, чем многие его сверстники в те времена, многие из которых сдали за годы и десятилетия, прошедшие с тех пор, как закончилось их время на пике популярности. Он каким-то образом мог носить узкие чёрные кожаные штаны и чёрный жилет поверх голого торса, не выглядя совершенно нелепо. Оскар был в хорошей физической форме, но форма певца, тем не менее, заставляла его чувствовать себя немного застенчиво по поводу своей внешности, главным образом потому, что старый ублюдок был на четверть века старше его.
Если я когда-нибудь выберусь из этого места, мне нужно снова начать ходить в спортзал.
Его взгляд переместился назад в сторону женщины, лежащей на спине прямо возле палатки. Она до сих пор так и не подавала обнаруживаемых признаков жизни. Ему не нужно было во второй раз трогать её пульс, чтобы понять, что её сердце не начало спонтанно биться. Не только это, но и время, которое он провёл в панике, решило её судьбу. Наверное, теперь её уже не вернуть. Это понимание принесло с собой чувство вины и сожаления. В своём страхе он не смог оказать какой-либо существенной помощи женщине. Отнести её в проклятую медицинскую палатку, где бы она ни находилась, было наименьшим, что он мог сделать, но он даже этого не смог. Он знал, что не виноват в её смерти. Его вина была лишь в том, что его тошнило. Но и его бездействие было решающим фактором.