— Если бы не ты, я бы там умер. Там никто не протягивает дольше года-двух. Туда и берут только тех, кого никто вытаскивать не будет. Так что я жив благодаря тебе.
У меня по спине пробежал холодок. Что там такое происходит в этом «Огуречном Раю»?
— Почему ты это сделала? — вот теперь Гвоздик отстранился и заглянул мне в глаза.
— Что сделала?
— Почему ты пошла меня спасать, да еще и амулет отдала? Я понимаю, почему ты кинулась спасать его, но меня? Я ведь не стою ни таких денег, ни такого риска, — Гвоздик говорил сбивчиво и отрывисто.
Совсем не похоже на его обычную уверенную и немного развязанную манеру. Похоже, он сильно перенервничал там, на ферме. Глаза фейка, кстати, опять горели серебром, а волосы потемнели и выпрямились.
— Ну конечно стоишь, не говори ерунды, — мне захотелось успокоить Гвоздика, и я сама его обняла.
Обычное желание — поддержать того, кто в этом нуждается. Ничего больше. Наверное. И фейк, что удивительно, тоже не стал пользоваться ситуацией. Для него это почти подвиг. Ну или последствия стресса.
— Спасибо, — еще раз поблагодарил он, — никто и никогда не делал для меня ничего подобного. Держи амулет.
Фейк вложил мне в ладонь деревянного оленя.
— Я же говорила, что он вернет артефакт, — услышали мы голос Марии откуда-то из темного конца коридора.
— Надо еще проверить, не реплика ли это, — возразил Урфин.
— Ты прекрасно знаешь, что нет. Так что гони деньги, проиграл, так проиграл.
— Ладно, ладно, — проворчал гном, — но, может, я лучше отдам натурой?
— Размечтался.
А им там весело. И, похоже, Мария с Урфином нашли общий язык.
— Страшно хочу есть! В обмен на горячую еду я готов поведать страшные тайны огуречных полей, — видимо, поняв, что нас подслушивают, Гвоздик вернулся в свое привычное амплуа.
— Пойдем, у меня остался борщ, — позвала я.
За нами потянулись и Урфин с Марией, а Ивана мы обнаружили на кухонном балконе рядом с Заразой. Они наблюдали за рассветом.
— Там настоящий ад, так что «Огуречный Рай» — это очередная оркская насмешка, — начал свой рассказ Гвоздик, размахивая ложкой и куском ржаного хлеба, — там все под мороком. Работают как зомби по восемнадцать часов в сутки, кормежка один раз в день, спят по очереди, потому что кроватей не хватает, душевых я там вообще не видел. Пашут все, естественно, бесплатно. За два дня, что я там находился, умерло четверо работников.
— Умерло? — в ужасе пролепетала я.
То, что говорил Гвоздик, было похоже на страшную сказку, но никак не на реальность, которая мирно существовала прямо в нашем городе, под носом у полиции и миграционной службы.