Боже…
Это было каким-то безумием, мы целовались так, как еще никогда и ни с кем прежде. Я подставляла его жадным губам лицо, шею, грудь, его руки исследовали мое тело, хватали за волосы, забирались под блузку. А когда он расстегнул бюстгальтер и накрыл ладонью обнаженную грудь, осторожно сжав её до отказа, я не смогла сдержать громкий стон.
Он открыл глаза, посмотрел на меня затуманенным взглядом, и вдруг отпустил. Сразу стало как-то невыносимо холодно, и я тут же потянулась к нему. Вернуть, вернуть на себя его руки, скорее вернуть его губы… Но он был непреклонен. Вцепился в мои плечи, удерживая на расстоянии, и строго посмотрел в глаза.
— Мне пора ехать.
— Нет! — буквально простонала я. — Прошу, не уходи! Не оставляй меня одну!
— Мне, правда, пора…
Сознание накрывает безумным отчаянием, и мне плевать в этот момент, как я выгляжу, что он может обо мне подумать. Плевать, что мое положение довольно унизительно.
— Неужели я тебе совсем не нравлюсь?!
— Нравишься, даже слишком, — слегка охрипшим голосом признаётся он.
— Тогда в чем дело?! — я уже ничего не понимаю.
— Дело в том, что я женат.
С минуту я беспомощно смотрю на него, испытывая сильнейший шок. Дышу, моргаю.
Он что, действительно сейчас сказал, что женат?!
— Что? — медленно переспрашиваю. — Пожалуйста, скажи, что я ослышалась!
— Нет, ты не ослышалась, Камила.
За доли секунды я прихожу в бешенство, со злостью отталкиваю его от себя, и, как безумная, ору:
— Что ты тогда здесь делаешь?! Вали отсюда! Вали к своей жене!
Он тут же скручивает меня по рукам, снова прижимает к себе.
— Успокойся…
— Отпусти! — рычу и бьюсь в его руках, как птица в клетке. — Убери свои руки! Не трогай меня!
И тут он встряхивает меня, не очень сильно, но достаточно, чтобы я притихла и испуганно уставилась на него.
— Прекрати истерику. Тебе надо завязывать с алкоголем.
Еще несколько секунд я растерянно смотрю на него, после чего он, наконец, отпускает, разворачивается и идет к выходу. Я же так и продолжаю стоять на месте, не в силах заставить себя пошевелиться.
У порога он оборачивается, и спокойно говорит, так, будто только что ничего необычного между нами не происходило:
— С работой я могу помочь. Протрезвеешь — позвони.
Спустя еще минуту я слышу, как из прихожей доносится звук захлопнувшейся двери, даю волю слезам и медленно оседаю на пол.