Обмен телами? Переселение души в другое взрослое тело? Это все даже не фантастика. Это нечто, противоречащее законам мироздания, а потому совершенно невозможное.
Создав клон своего физического тела, Вы, Доминик, получите брата-близнеца, которого у вас никогда не было. Бездушного, безумного, беспомощного и не способного к обучению брата. Растение, которое в лучшем случае научится самостоятельно принимать пищу и садиться на горшок. В худшем — этим телом завладеет одна из темных тварей, обитающих в магических полях. И тогда поведение тела-клона станет опасным и непредсказуемым, и вам придется воевать с ним, спасать или уничтожать его.
Поверьте, Доминик, человечество уже получило этот урок три тысячи лет назад и хорошо усвоило его. Поэтому — и только поэтому — Закон Конфедерации запрещает клонирование. Дело даже не в морали, нравственности или в вопросах этики. Дело в бессмысленности и бесперспективности подобного рода деятельности.»
***
Доминик очень внимательно выслушал проникновенную речь Светоча. Запомнил все его аргументы «против» клонирования. И выделил из этой речи главное для себя: какие-то темные твари, обитающие где-то «на изнанке» Вселенной, способны овладевать телами клонов. Значит, способ вселиться в тело клона все же существует. Просто ему, Доминику, нужно разобраться, как это удается тем темным тварям и стать таким же, как они. Обрести такую же способность. Правда, проделать это, находясь в любом из миров Конфедерации и не нарушая ее законов, не получится.
Решение созрело мгновенно: он, Доминик, должен освободиться от Власти Картаделей. От давления законов, созданных Светочами. В конце концов, законы — для людей обычных. Посредственных. А он, Доминик Триенариц — Личность! Экстраординарная Личность, к которой обычные человеческие законы не применимы!
19. Планета Монастырь. Школа Инквизиции
После ночной вылазки жены Светоч Валлиан не решился оставить ее в монастыре одну, без своего присмотра, в тот же день. Не был готов расстаться с любимой женщиной, которую едва не потерял, сразу же и на несколько дней, а то и на неделю.
Весь остаток того дня, когда она вернулась, и всю последовавшую за этим ночь он не отпускал Лайону от себя ни на шаг. Он больше не упрекал девушку, не смотрел на нее с немой укоризной, но, стоило ей исчезнуть из его поля зрения более чем на три минуты — тут же шел ее искать. Спрашивал, все ли в порядке. Предлагал помощь и участие. Маялся, тосковал и пытался при этом казаться веселым и спокойным.
Лайона видела, что происходит с любимым мужчиной, и сама пугалась тому, как сильно повлияло на его душу это ночное происшествие. Просить прощения, оправдываться было бесполезно. Душевные раны, пусть даже нанесенные по неосторожности, не лечатся словами. Слова для таких ран — все равно что скальпель для гнойника: можно вскрыть, можно очистить, но исцелить, заживить — не получится.