Приблизившись к комнате Чёрча, она с удивлением обнаружила, что там все убрано. Ее разбросанная одежда была собрана и аккуратно сложена стопкой на его компьютерном кресле. Он даже застелил постель и, когда Эмма вошла в комнату, уже собирался отвернуть покрывало.
— Я перестал разговаривать, потому что мои родители были кончеными идиотами.
Эмма заморгала от удивления. Ну, это, уж точно, вынырнуло из ниоткуда. Вот она готовится к бегству, а он — к исповеди.
«Чёрч. Исповедь. Вполне логично. Господи, я схожу с ума». (Здесь снова игра слов. Имя Чёрч означает «Церковь», а значит «Церковь. Исповедь. Вполне логично» — Прим.пер.)
— И мои тоже, — медленно проговорила Эмма, глядя, как он уселся на матрас, прислонившись спиной к изголовью кровати.
Чёрч сжимал что-то в кулаке левой руки, вне поля ее зрения. Это слегка ее насторожило, но, когда он похлопал по пустому месту рядом с собой, забралась на кровать.
— Я замолчал, потому что они были идиотами, и потому что со мной было что-то не так, — продолжил Чёрч.
Сначала она не ответила, просто сидела неподвижно, пока он не схватил Эмму за ноги и не развернул к себе таким образом, что ее ступни оказались у него на коленях.
Однако полный шок она испытала, когда Чёрч раскрыл кулак. У него в ладони лежал пузырек лака для ногтей. Ярко красный. Разинув рот от изумления, она наблюдала за тем, как Чёрч открутил крышку, вынул кисточку и провёл ею по ногтю большого пальца Эмминой ноги. Его руки оказались на удивление уверенными, он быстро перешел на следующий палец. Этот парень мог бы быть хирургом. Хотя в этом образе Чёрча, держащего в руках скальпель, определенно что-то было. Это одновременно и напугало ее, и возбудило.
— Что с тобой было не так? — наконец, прошептала она.
Чёрч перешел со второго пальца на третий.
— Мне не нравились люди.
Эмма фыркнула.
— Я тебя умоляю. Мне не нравятся практически все люди. Люди имеют тебя по полной программе.
— Нет, ты не понимаешь. Мне не нравятся люди. Я думаю, что они..., — он замолчал и сосредоточился на работе, затем перешел к следующему пальцу. — Ни на что не годятся.
Эмма медленно опустилась на спину, свесившись головой с края кровати.
— Я понимаю, почему ты так думаешь.
Чёрч закончил с одной ее ногой и переключился на другую.
— Они все такие тупые. Я просто с ума сходил. И вот я, маленький ребенок, который не понимает, почему взрослые не могут меня понять. Мне надоело все им разжевывать, объясняться, поэтому я просто оставил попытки. Это очень злило мою мать. Она испытывала неловкость из-за необычного ребенка, — сказал Чёрч. С этой ногой он управлялся еще увереннее, его мазки были быстрее и точнее. — Когда она начала меня бить, я стал придумывать разные способы ее убийства. Хотя мне было всего шесть, и я понимал, что еще маловат для этого. И мне придется подождать, чтобы подрасти.