«Интересно, а хотелось ли ему когда-нибудь убить ее…?»
— Ну что ж, милый, я... я рада, что ты рад. И Эмма, — выплюнула мать ее имя. — Знай, что я тебя прощаю. За всё. И благодари Чёрча за то, что он за тебя поручился.
Эмма взглянула на того, кто сидел во главе стола. Чёрч по-прежнему оставался безучастным, просто читал книгу и жевал свои хлопья. От вчерашнего человека, того, кто еще ночью казался оголённым проводом, полным энергии и хаоса, не осталось и следа. На его место снова вернулось безмолвие.
«Это точно один и тот же человек? Может, я всё это себе напридумывала?»
Конечно же, она не напридумывала. Эмма проснулась в постели Чёрча. Он ушел, одеяло и простыни с его стороны кровати, как ни странно, были распрямлены и заправлены. Высунув голову в коридор, она услышала, как на сковороде шипит бекон, и увидела сидящего за столом Чёрча. Она не знала, когда он ушел из комнаты, но, по всей видимости, не спал Чёрч уже давно — что только что подтвердили Джерри с Марго.
Поэтому она снова пробралась в дерьмовый кабинет Джерри и улучила минутку для себя. Впервые за двенадцать часов.
«Твою ж мать!».
Их секс был взрывоопасным. От начала до конца — начиная с их первого раунда и заканчивая всеми остальными, что произошли позже ночью. С каждым разом в них было все меньше неистовства, и все больше контроля. И Эмма всё больше чувствовала то, что ему хотелось сказать и сделать. Его руки говорили за него все те слова, которые он держал в себе. Они пригвоздили ее к земле, разорвали на части и пустили ей кровь. Это было восхитительно.
Однако, еще больше было настоящих разговоров. Как оказалось, Чёрч прекрасно умел говорить, и теперь, когда начал, его уже было трудно остановить. Это было волнующе и страшно, и очень походило на влюбленность. Она многое узнала и о нем, и о себе. Такое, во что ей было слишком страшно заглянуть и признаться в этом ему.
Но Чёрч был так самоуверен, что это не могло не передаться ей. Он точно знал, кто он и что он такое. И хотя ему было известно, что хорошего в нем мало, парень этого явно не стыдился. Более того, он этим почти гордился. Чёрч знал свои недостатки, признавал их и предпринимал меры, чтобы их контролировать — весьма впечатляющее достижение, достойное, чтобы им гордиться. Так он и делал. Похоже, это было бонусом в его жизни полу-социопата. Не причинять никому вреда, никого не убивать, было для него достижением. Чёрч заслуживал похвалы. Заслуживал поклонения.
Эмме хотелось стать его ученицей. Она-то за свои недостатки себя ненавидела. Прятала свои нездоровые мысли. Наказывала себя за дурные чувства. Это было несправедливо. Почему бы ей тоже ими не наслаждаться? Разве она этого не заслужила?