Под ногами хрустел песок и мелкие камешки, пахло плесенью и мокрым кирпичом, словно в старом подвале, где отродясь никто не хозяйничал. И я блуждала из одного коридора в другой, понимая, что все больше и больше запутываюсь. Какую дверь открыть первой? Что я должна сделать? Куда должна пойти? Наугад толкнула первую из дверей, подвернувшуюся под руку, открывая проход в облака. Вот так просто, пышные, как цветки хлопка, облака стелились под ноги, приглашая прогуляться по ним, окунуться в мир сказок. Я наклонилась, проведя рукой по облаку, где-то вдалеке виднелась стайка летящих по небу бабочек. Скорее всего это был сон ребенка (еще рано для сна, как раз «детское время»).
Ванильный мир, где нет места боли и одиночеству. Ноги сами по себе перешагнули порог, утонув по щиколотку в мягком облаке, на ощупь похожем на вату. Я просто брела по пушистой, слегка покачивающейся дорожке, любуясь лазурными небесами. Детство, как много там радости. Даже живя в безысходности, дети умудряются мечтать и верить в сказку. Как мало им отмерено этой беззаботности, которую сомнет безжалостный маховик реальности. Как жаль, что реальный мир многих из них заставляет взрослеть слишком рано.
Я улыбнулась и протянула руку к облаку. Не в моей власти изменить реальность. Я не могу стереть боль и несправедливость из того мира, но я в силах изменить этот мир. Под пальцами встрепенулась и забился пестрый комочек перьев. Еще миг и это уже была птица. Огромный феникс с огненными крыльями и радужным хвостом. Он с визгом взмыл в безоблачное небо, оставив за собой радужную дорожку. Стало легче. И я, войдя во вкус, принялась шалить в чужом сновидении, заполняя поднебесный мир мыльными пузырями. Они неспешно покачивались на ветру, в полете обретая очертания зверей.
Я с улыбкой огляделась, решая как еще улучшить этот мирок. В теле бурлила кипучая энергия, хотелось творить красоту, создавать замки и сады, цветущие поля и бушующие океаны. Во мне пробудилось что-то, что вернуло меня к жизни. Сейчас я ощущала себя счастливой. Впервые в жизни. Я подняла руку, примеряясь к еще одному белоснежному «холму», но…
— Виктория, возвращайтесь, — скрипучий голос Стоуна показался какофонией в этом безмятежном мирке.
Настроение стремительно рухнуло вниз. На шее моей ошейник, а поводок в руках инквизитора. Я ищейка, возомнившая себя птицей. Реальность, как всегда, находит самый «подходящий» момент, чтобы ударить.
Глубокий вдох и я снова закрыла глаза, чтобы открыть их в своем новом, обшарпанном и казенном жилище. Мужчины сидели за столом, Джаспер что-то записывал под диктовку Манои, Стоун хмурился, изучая какой-то камень на цепочке.