Доев зефир и украдкой облизнув пальцы, девушка отправилась домой. В подъезде была какая-то давящая тишина, но стоило ей переступить порог, как на голову накинули черный мешок в предплечье укололи инъектор.
Инвиз даже не успела испугаться, настолько быстро она почувствовала легкую эйфорию.
— Давай, на кухню ее, быстро. Сержант, дверь прикрой. Группу захвата — по машинам и ждать! — надреснутый, прокуренный мужской голос, привыкший отдавать приказы.
— Ага, — Инвиз провели/протащили по коридору на кухню, посадили на стул и приказали. — Сиди!
— Хорошо, — ответила она. — Я буду сидеть.
— И молчи! — недовольно буркнул первый голос.
— Хорошо, — ответила она. — Я буду молчать.
Но молчать не получалось, ей хотелось говорить. Рассказать все о своей жизни, излить душу. Она понимала, что это ненормально, но ничего сделать с собой не могла.
— Я всегда делаю то, что мне говорят, вы можете на меня рассчитывать, — не смогла промолчать она и минуты. — Однажды моя мама сказала, что послушным девочкам всегда дарят подарки. Я очень старалась, и делала все, что мне говорили. Я очень хотела куклу. Но мама мне ее не подарила.
— Замолчи, — приказал ей все тот же, с голосом старого курильщика. — Или я надену на тебя намордник.
— Не могу, — ответила Инвиз. — Я веду себя необычно, но не могу остановиться.
— Что ты ей вколол, сержант?
— Пентанол-3000 и подавитель воли, как ты сказал.
— Твою мать, в досье было что-то про необычные реакции на лекарственные препараты?
— Не-а. Откуда? Обычная баба. Уверен, она даже не в курсе, чем занимается.
— Обычная?! — возмутилась Инвиз. — Это я — обычная?! Да ты, сержант, знаешь, откуда я? Я из такой задницы выбралась, куда тебя, даже если ты президента планеты застрелишь, не отправят!
— Да заткни ты ее! — рыкнул первый.
— Как?! Кляп — это насилие, пока ей обвинения не зачитаны, нель…
Вместо ответа раздалась звонкая затрещина:
— Сейчас вы у меня оба заткнетесь!
А через секунду во рту у Инвиз оказались ее собственные… Наверное, трусы. Она хотела сказать, чтобы парни не думали, что она носит только эти шаровары, ее кружевные стринги лежат в дальнем углу нижнего шкафчика, но вместо этого раздалось невнятное мычание. Да, так много не расскажешь. Но она еще пару раз пыталась.
* * *
Мэтт Вагнер потер подбородок кулаком и подавил вздох. Его каменное лицо повернулось к Питеру Бауману:
— И что? — спросил он. — Долго будем ждать?
Нервный клерк, которого от взгляда Вагнера мороз пробирал до костей, пожал плечами:
— Я откуда знаю? Эта девка больная, она кроме как на работу, никуда не ходит.