– Вот! – изрекла я минут через двадцать. – Все виды исподнего, которое шила та модистка.
Я гордо продемонстрировала Алмуру наброски на танго, стринги, слипы, шортики, а также различные пеньюарчики и кучу вариантов бюстье с пуш-апом и без.
– Это что за подушки? – не сразу понял он. – Зачем они?
– Увеличивать размер, – коварно улыбнулась я. – Приподнимать грудь, чтобы была ОГО-ГО!
– Но ведь мужчина потом все это снимет. – Алмур смотрел на мои «новшества» скептично. – Любой рьен будет разочарован обманом.
– До «снимет» еще дойти надо, – усмехнулась я. – И разве корсеты, в которых задыхаются дамы, выполняют не ту же роль? Мои варианты на рисунке удобнее.
– Ваши варианты? – зацепился за слова Алмур.
Пришлось тут же поправляться.
– Той модистки. Пусть земля ей будет пухом! Я имела в виду свой рисунок.
Вильгельм забрал у меня ватман, пристально изучил наброски, хмыкнул.
– И в самом деле недурно. Напомните мне, из какого вы дома?
– Динозавров, – гордо заявила я.
– Впервые слышу, – отозвался Алмур, опять потеряв ко мне интерес, но не его ленты.
Они с новой силой принялись на меня «нападать», особенно интенсивно пришлось отмахиваться от той, что решила меня придушить, измеряя обхват шеи.
– У меня к вам предложение, рье! – неожиданно произнес Вильгельм, подходя ближе. Из шелка вновь вылезла Шуша и прислушалась.
– Какое?
– Я согласен взять эти наброски в работу, что-то дополнить, что-то изменить. Ибо воровать идеи у коллег из родного дома – табу… – Он как-то невнятно откашлялся. – И за это не возьму с рьена Бэдфорда ни льина за наряды, которые для вас пошью.
Я хлопнула ресницами, со стороны, может быть, смотрелось мило и глупо, но… Ах, Алмур, хитрый ты крысеныш! Я же тоже не дура!
– Процент с реализации изделий мой, – решительно заявила я.
– Рье Анна… – укоризненно начал Алмур. – Ну какой процент, это ведь просто рисунок. Тут работы непочатый край, а материалы, а исполнение? И не факт, что будет спрос.
Я внимательно присмотрелась к модисту: нет ли возле его шевелюры пейсов и характерной шляпки.
– Мне много не надо. Двадцать процентов вполне устроит.
– Без ножа режете, – всхлипнул Вильгельм и принялся кукситься. – В самое сердечко! Шуша, эта рье верит лишь в силу презренных монет, а не великого творчества и полета мысли. Пятнадцать процентов! И вы рисуете мне что-нибудь еще, что делал тот сапожник и шила модистка.
И душа моя возликовала. Рисовать? Да сколько угодно, я ему и женские юбки нарисую выше колена, и джинсы. Устрою тут модную революцию!
– По рукам! – согласилась я, и Алмур радостно захлопал в ладоши, будто ребенок какой.