— Я знаю, что ты делаешь с теми глупцами, которые попадают в твою ядовитую паутину, Сиара. С моей стороны тебе нечего бояться.
— Ох, так теперь я хуже тебя? — она беззвучно рассмеялась.
— Гораздо хуже, — ответил он.
— Вот как? — усмехнулась она. — Расскажи-ка, что именно ты обо мне слышал? — спросила она, скрывая обиду от отказа, хотя её взбесило это глупое чувство, учитывая все обстоятельства.
— Хватило уже того, что ты — ярое проявление всего, что означает Орда.
— Так, ты не из Орды? — поинтересовалась она.
В палатке было темно, чтобы скрыть черты его лица, но не настолько, чтобы спрятать отвращение, из-за которого он поджал губы. Блейн толкнул её, не беспокоясь, что у неё всё болело. Она призвала магию, желая дать ему отведать её, но ничего не почувствовала. На Сиару навалилась паника, когда попытка провалилась.
— Здесь тоже нет магии, — прошептал он, догадавшись о её намерениях. — Это место называется Вдовьими землями, потому что все, кто сюда входи и полагается на магию — погибает.
— Поэтому мы и здесь? — Она резко поправила платье, прикрывая ноги.
— Здесь мы, потому что, если твои братья найдут нас, будут пробовать спасти тебя магией. Отсюда у нас появляется преимущество.
— Почему ты нас ненавидишь? — спросила она, удивляя этим вопросом всех.
— Есть на то причины, — холодно сказал он. — Ваш род уничтожает, убивает и насилует невинных, будто имеет на это право. Но нет, пришло время кому-то дать отпор твоей семье.
— Значит, похищение невинных младенцев твой отпор? — спросила она, выпрямляясь, тяжело дыша от гнева. — Значит, ты ничем не лучше нас, выходит?
— Я лучше вас, — прорычал он, схватив её за руку и притянув ближе. — Я не убиваю невинных и не вырезаю целые расы только потому, что есть на это сила.
— Мы никогда не вырезали целые расы, — отрезала она. — Это геноцид, который запрещён богами
— Разве? И Алазандер не убивал расы?
— Мой отец был чудовищем, — произнесла она, шокировав его. — Но мы нет, и не оправдываем то, что он делал с другими.
— Но вы ведь не остановили его, да?
— А что мы могли сделать? — возразила она. — Убить его? Убили. Попытаться искупить свои проступки? Прошло столетие, и мы до сих пор пытаемся исправить то, что он сделал. Думаешь, он был милостив к своему народу? Ты с ним не жил. Не съёживался, когда он приходил в покои… а я, да.
— Прибереги печальную историю для того, кому есть дело, принцесса. Уже поздно, ложись и отдыхай. Через несколько часов мы уедем, и я не собираюсь опять держать тебя, чтобы твоя хорошенькая попка не свалилась с лошади.
— О, так ты считаешь мою задницу хорошенькой? — ледяным тоном заметила она.