— Вопрос задать никакой не хочешь?
— Нет.
Я вновь отхлебнула из кружки, рассматривая темное небо. Сколько прошло времени? Два часа? Три? Взгляд скользнул по мелькающим фигурам за щитом. Среди них по-прежнему был отец Сергий. Он то уезжал куда-то с остальными послушниками, то вновь возвращался. А я все еще вспоминала смех зеркальщика. Такой тихий, чуть торжествующий. Он словно насмехался над нами там, за зеркальной стеной, отражаясь на поверхностях.
— Зачем Васе были нужны мощи? — спросила неожиданно для себя. Олег рядом вздрогнул и нахмурился, отворачиваясь. — Что? Сам же спрашивал.
Астафенко втянул носом воздух. Не нравлюсь я ему совсем. Явно не такого счастья он желал лучшему другу. Уверена, Станке тоже весь мозг проедал общением со мной на досуге. И откуда такая нелюбовь к некромантам? Интересно, откуда он знал о моем договоре со Жнецом?
Бросив нервный взгляд на капитана Лисина, Олег вздохнул.
— Он нас не слышит. Следит за гончей, говори.
— Вася хотел избавиться от Хаоса при помощи мощей, — ответил Астафенко чуть тише, и я изумленно повернулась к нему.
Избавиться от Хаоса с помощью древних костяшек? Мощи, конечно, сильный артефакт, но если Шумский сказал правду про генетику, вряд ли они могли ему как-то помощь. Это не вылечить рану на руке и не поддерживать жизнь в умирающем Злыдне для ритуала. Исправить собственный генетический код можно было только в лабораториях, да и то я не уверена, что наши ученые настолько продвинулись в этом деле. Хотя слухи об экспериментах порой доходили и до нашего городка.
— Глупо, — фыркнула я, вновь отворачиваясь и отпивая немного остывший кофе. — И рискованно. Вон сколько теперь проблем, замучаемся разгребать до второго пришествия Бога на землю.
— Да, глупо. Но он же хотел защитить и тебя. Пока у него есть Хаос — мы все под ударом, — сухо отозвался Олег. От резкой смены интонации я дернулась, сжав стаканчик с неожиданной силой. Прислоненная к пеньку поваленного дерева лопата вспыхнула яркими символами на древке, реагируя чутко на всплеск моего дара из-за резко нахлынувших эмоций.
— Я не просила меня защищать. Вообще ничего не просила. Мне оно не нужно, — прозвучало грубее, чем следовало сказать, и это взбесило Астафенко очень сильно.
— Именно, — прошипел он, соскакивая с насиженного места и ткнув в меня обвиняюще пальцем. — Вы, некроманты, вообще не думаете о том, каково тем, кто вас любит! Только мертвые вас заботят, а на живых плевать!
Я удивленно похлопала глазами. На моей памяти это была первая вспышка Олега. Обычно он был более сдержан, не скатывался в оскорбления. Даже обида резко прошла, уступив любопытству. Слишком много боли прозвучало сейчас в этих словах. Будто он говорил их не мне, а кому-то другому.