Треден ахнул, как девица, и спросил:
— Зачем вы проводите ритуал?
— Это не ритуал, — в один голос ответили мы.
— А что?
— Поцелуй.
— Чего?
— Ира моя, Тред, — ответил Зен так, словно это все объясняет.
Ох уж эти мужчины!
— Зен мой, Тред, — заявила я, окончательно запутав бывшего имперца.
Тот, оставаясь на месте и переводя взгляд с меня на Зена и обратно, какое-то время молчал, затем, покачав головой, произнес:
— Значит, готовиться к смерти…
Отец ушел из семьи, когда мне было два годика. Мама поплакала-погоревала, и успокоилась, однако больше замуж так и не вышла, хотя поклонников у нее, женственной красотки, всегда хватало. На пару с бабушкой они учили меня: «Полагайся только на саму себя, старайся ни от кого не зависеть, особенно от мужчин». От мамы я ничего не взяла, ни внешности, ни характера, и от отца, к счастью, тоже; я пошла в бабушку, жесткую и авторитарную женщину, которую тоже в свое время бросил дедушка – полагаю, как раз из-за характера. Естественно, отсутствие мужчин в семье на меня повлияло, и я росла с убежденностью, что мальчики ненадежные создания. Мальчики, со своей стороны, тоже относились ко мне не очень хорошо. Толстая девочка в очках, я мало кому нравилась тогда, и больше времени с книжками проводила, чем со сверстниками. Все изменилось к моим шестнадцати-семнадцати годам. Я стала носить линзы, похудела до приятной полноты, избавилась от прыщей, отрастила волосы, и тогда-то обнаружилось, что мальчикам я очень даже нравлюсь, да и они мне. Вот только осталась детская установка, что мужчины ненадежны, слабы, могут предать в любую минуту...
Зен сказал ничего не предпринимать и жить, как обычно. Прошло уже несколько дней с того момента, как Кетней раскрыл карты, и до сих пор никто к нам не пришел, ничего не предъявил… Можно выдыхать или рано? С Кетнеем понятно, это однозначно подозрительный субъект, но Зен… Я доверилась ему, полностью, я влюбилась, влюбилась так, как никогда; глубина и острота собственных чувств пугала. Даже представлять не хочу, что случится, если он предаст меня... не хочу, чтобы повторилось то же, что случилось в жизни бабушки и мамы… Но есть что-то похуже предательства. Уже нет никаких сомнений, что Зен и Треден – это мои люди, моя семья, моя «стая». Если что-то случится, я женщина, меня в любом случае оставят в живых и не будут жестоко наказывать, но мужчин, к тому же бывших имперцев, не пощадят.
Нам нельзя ошибаться. Но ведь все ошибаются…
— Ты все еще сердишься на меня? — спросила Флана как-то вечером, подходя ко мне. Утром ей предстоял дежурный облет приграничных лесов, и она собиралась в башню к своему гуи, чтобы подготовить все необходимое.