Я начала подниматься, и не смогла удержаться от еще одного тягучего стона боли. Хорошо же меня по ступеням побросало… наверняка рука правая сломана (даже посмотреть на нее страшно!). Зато я ни разу не ударилась головой.
«Однозначно при падении надо группироваться», — решила я и поздравила себя за верный выбор тактики. Отбила себе ноги-руки-спину, зато все остальное уберегла. Плотно сжав губы, я продолжила нелегкое дело – подниматься с пола. Это было больно до слез, но я не хотела оставаться на месте и звать на помощь. Тот, кто хотел меня убить, наверняка убежал уже, сочтя дело сделанным, и чтобы не вызвать подозрений. Если он и подбегал посмотреть, что со мной, я была в отключке.
Да, проще всего и разумнее было бы не двигаться и позвать на помощь. Тогда бы Вандерии пришлось разбираться с этим и искать преступника (хотя мы обе знаем, кто это!). Да, это было бы самое верное – предоставить другим искать якобы неизвестного злоумышленника и наказывать его… Но я поступлю иначе.
Никто не узнает о покушении, а несостоявшегося убийцу я накажу сама.
Любой мог оказаться у лестницы и увидеть меня в столь разбитом состоянии, поэтому, мужественно терпя боль, я совершила рискованнейший маневр и поднялась по лестнице, каждую ступеньку которой ранее «изучила». Мне было плевать, разумно я поступаю или нет, боль меня не столько мучила, сколько злила, и я просто горела от ярости.
Убить, меня хотели убить! Не дождутся!
Темный коридор вполне мог скрывать опасности, но я зашла в него, прежде осмотревшись через стеклышко, которое, кстати, треснуло. Левая рука дрожала… Как я и думала, никого в темноте не оказалось, недруг скрылся, и мне удалось безопасно добраться до комнаты. Запершись, я взяла нож и безжалостно разрезала свою одежду, чтобы раздеться, не задействуя правую руку, и оценить масштабы проблемы.
На моей очень светлой тонкой коже синяки всегда проступали быстро и ярко. Этот раз не стал исключением… Бедра, руки, ягодицы, ребра покрылись пятнами разных размеров и «окрашенности». Я осторожно прощупала левой рукой поясницу, плечи, ноги, проверила, каждый ли пальчик на ногах двигается. Серьезнее всего пострадало правое плечо; вероятно, именно оно приняло на себя первый самый сильный удар о ступени. Плечо было деформировано и распухало на глазах.
Сломано?
Я попробовала чуть шевельнуть правой рукой, и такая острая боль пронзила меня, что я закричала, сначала от боли и неожиданности, потом нецензурно. Тут же самообладание меня оставило, а злость погасла. Я осела на пол, как была, голая, на разрезанной одежде, и, вздрагивая всем телом, разревелась.