Я опустила стеклышко и посмотрела на сопровождающих и провожающих.
Млад, взволнованный близостью гуи, рычит. Позвякивают железные детали на ремнях, с помощью которых всадники управляют гуи. Сами гуи на нижних ярусах, ждут «пассажиров». Флана беззвучно плачет.
Фланка…
Я не могу взять девчонку с собой, не могу подвергнуть ее опасности и риску. Не позволю еще одному юному созданию умереть из-за меня или пострадать. И поэтому сегодня ночью я сделала ей внушение. Теперь в ее голове не будет идиотских мыслей о том, что она «пустая», недоженщина, и не останется ужасных воспоминаний о том, что с ней делал Вазраг. Нельзя, конечно, вот так влезать в чужую голову и делать правки, но я не удержалась. Мне кажется, избавить ее от болезненных и губительных фиксаций только полезно.
Вандерия отпустит Флану в другое место, я позаботилась об этом, и в этом другом месте всадница начнет новую благополучную жизнь, найдет друзей, возможно, любовь, и все у нее будет замечательно, особенно когда она повзрослеет и потеряет юношеский максимализм.
Кстати, это внушение мне почти не стоило сил, потому что Флана даже не заметила вторжения и не сопротивлялась. В уме я сделала заметку: чем больше человек сопротивляется, тем тяжелее ведуну и тем дольше он потом восстанавливается.
Флана много мне всего на прощание надарила: оружие, свой любимый тяжеленный ремень, перо Хинто, и еще много мелочей, а я в свою очередь оставила ей все, что сшила-связала-собрала в крепости, пока была под домашним арестом.
Вандерия кашлянула: время.
— Удачи тебе, Фланка, — сказала я.
Губы девушки задрожали, и она крепко, до боли, стиснула мою ладонь. Смарагд хранился в чехле, и я не пользовалась своими силами, но и без них знала, что у всадницы на душе и о чем она думает.
— Удачи… — вымолвила она, шмыгая носом. — Ира из Сургута…
Я обняла ее и, встав на носочки, в щеку поцеловала; вокруг вздохнули. К поцелуям здесь очень-очень строгое отношение, ведь они имеют ритуальное значение в Ците.
— Это чего? — растерялась Флана, и коснулась щеки рукой. — Зачем?
— Это называется дружеский поцелуй, — пояснила я, отпуская ее и отходя.
— Пора, — встряла Вандерия, и мне пришлось повернуться к ней.
Ей я сделала много внушений, и почти все они казались нашей с друзьями безопасности. Что бы Вандерия ни делала, она не должна была никаким образом нам навредить. И только одно-единственное внушение касалось ее самой и не имело ко мне отношения.
Вандерия позиционировала себя как добрую, сострадательную, справедливую мэзу, которая всегда действует в интересах Мэзавы и в частности Утхада. Теперь она такой и будет в действительности: идеальной мэзой, идеальным комендантом. Справедливость и доброта – вот чем она будет руководствоваться. Посмотрим, что из этого получится... И посмотрим, что получится у меня.