Распорядительницу под конец рассказа понесло в бредни про предназначение, предопределение, зачатие детей женского пола, и я рассеянно кивала, борясь с мучительным желанием рассказать ей, что было на самом деле. Причин не доверять Тредену у меня нет – если имперец сказал, что Слего убили, а новорожденного Зена выкинули умирать – так оно и есть. И понятно теперь, отчего Тредену живот молоденькой мэзы показался огромным: она носила двоих детей.
У Зена есть мать и есть сестра.
— Сегодня, увидев Тредена, я вспомнила тот страшный день, — закончила желтоглазая мэза. — Я рада, что ему удалось тогда сбежать и спастись… Но зачем же он вернулся в Ниэрад? Как не побоялся, ведь все знали о его побеге?
— Не знаю, — покачала я головой, и прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего.
Как отреагирует эта возвышенная мэза на правду о том, что не имперцы убили ее любимого Слего и хотели убить ее сына, а мэзавцы? Или ошибся Треден? Может, правда «посередине»: имперцы выследили беглецов, убили Слего, но тут появились мэзавцы и их перерезали, а родившую мэзу спасли? И в самом деле, как мог Треден после бегства вернуться в Ниэрад и спокойно там жить-поживать? Что он наплел местным? Все же знали, что он служил Слего. От душевного потрясения у него сердце прихватило или есть другая причина?
— Треден обо всем поведает нам, когда придет в себя, а пока что не нужно его беспокоить, — проговорила Распорядительница, заметив, как я хмурюсь. — Врачевательница сказала, ему нужен долгий целительный сон и покой.
— Конечно, — отозвалась я.
— Подумать только, — промолвила мэза, глядя на меня. — Снова Треден привел женщину в Мэзаву. Я не вас троих сегодня увидела, а нас – тридцать лет назад…
Я с глубокомысленным видом кивнула, продолжая задаваться про себя вопросом: так что же на самом деле случилось эти самые тридцать лет назад?
От Распорядительницы я ушла с головной болью: не следовало так налегать на вино. Сопровождали меня Беляночка, такая же подавленная, как и я, и ее паренек на побегушках.
— Какой день! — вздохнула мэза. — Я так перепугалась!
— Чаю с успокаивающими травками? — «активизировался» слуга.
— Да, да… Ирина, хотите?
— Благодарю, уже выпила – вина, — ответила я и остановилась; мне было нехорошо и становилось все «нехорошее» с каждой минутой. К горлу подступила тошнота, и я поскорее зажала рот. Удивительно, но этот нехитрый прием помог, и меня не вытошнило прямо в коридоре. Я оперлась руками о стену и прислонилась к ней лбом, и, закрыв глаза, стала глубоко и ровно дышать.