Я не видела Зена около трех недель. Его привел мужчина, являющийся правой рукой Вандерии; совершенно ничего не сказав, «правая рука» комендантши, выполнив ее указание, развернулся и вышел за дверь. Не медля, я тут же закрыла ее на засов.
Осталось только повернуться к Зену да объявить «партнеру» новости. Только вот руки мои потные так и прилипли к засову, а тело сделалось деревянным, как та же дверь.
«Соберись, ты чего?» — поругала я себя и, убрав руки от засова, повернулась к Зену.
Вопреки ожиданиям он оказался не рядом, а в другом конце покоев, у камина. Издалека его темная фигура показалась мне раздвоенной и зловещей.
Ах да… я и забыла, как он бесшумно передвигается.
— Как тебе моя скромная обитель? — спросила я громко.
— Душно, — ответил он.
Один только звук его голоса заставил мое тело снова одеревенеть.
— Да, это не твой ледяной домик, в котором ночью можно было окочуриться! — нервно и зло сказала я. Нехорошая какая тенденция: стоит мне разлучиться с Зеном на какое-то время, как я снова начинаю напрягаться и столбенеть перед ним, как в первую встречу.
— Но не окочурилась же.
— Чудом. Это вы с Треденом морозостойкие, а я существо теплолюбивое.
— Просто в тебе мало жира.
— Ничего, наем, — проговорила я и пошла к нему.
Подойдя как можно ближе, чтобы лучше видеть, я окинула мужчину взглядом.
Одежда на нем была хоть и простая, но добротная и целая, не рванина какая-то: недурственные плотные штаны, безрукавка из овчины с деревянными застежками, а под ней длинная и относительно чистая серая рубаха. На ногах ботинки, не отбитые, не дырявые, а очень даже хорошие.
Я посмотрела Зену в лицо. Он совсем не изменился, и немудрено: в отличие от меня, ему в крепости тепличных условий не создавали. Хотя нет, изменился – пропала с лица щетина, а волосы, неровными прядками которых часто игрался ветер, стали куда короче.
— Тебе что, волосы постригли? — удивилась я.
Зен поднял руку и провел по заметно укороченным волосам. Сейчас, в приглушенном свете свечей, его волосы казались черными с красным подтоном, но я видела их при свете дня и знаю, что на самом деле шевелюра эта темно-русая, с пепельным отливом. Он и здесь на Млада похож – тоже, можно сказать, серый…
— Меня отмыли да приодели, прежде чем вести к тебе. Благоухаю, — сказал Зен, и вдруг протянул мне руку. Я не отскочила только потому, что пребывала в жутко раздражающем меня одеревенелом состоянии.
— Фу, желтоглазый, — протянула я с отвращением, и оттолкнула его руку. — Не собираюсь я нюхать твои конечности, хоть и вымытые.