Ох, как не нравятся мне ее улыбочки!
Во время прогулок по крепости я избегала заглядывать в общий зал, где жители Утхада собирались дважды – утром и вечером – чтобы поесть. Это было темное продолговатое помещение с высокими потолками, с возвышением, куда поднималась Вандерия, чтобы сделать заявление или объявление. По обе стороны от возвышения были вырезаны узкие окна, единственный источник естественного освещения. Сейчас, к ночи, окна были закрыты, а зал освещали факелы. Он был полон мужчин; они заняли места на лавках за столами, расположенными вдоль стен, ели, шумели… Меж столов носились собаки.
При нашем появлении громкость ужина сильно снизилась. Вандерия неторопливо пошла меж столов к возвышению; я шла за ней, надеясь, что не наступлю в полумраке на подол платья и не споткнусь. От волнения и неприятных предчувствий кровь разгорячилась и сделала меня румяной; я ощущала, как печет щеки, и как потеют ладошки. Воздух был спертым, тяжелым, в нем преобладали запахи пота, дыма, жареной рыбы и псин.
Я смотрела точно перед собой, на спину Вандерии. Поднявшись на возвышение, комендантша подняла руку, призвав присутствующих к вниманию, хотя в этом не было смысла – итак все уже затихли и ждали, что будет.
— Боги спасли эту женщину и тех, кто помог ей бежать, — сказала она громко, и посмотрела на меня. — Но, увы, пребывание в Ниэраде оставило неизлечимые раны в душе и теле Ирины. Она не сможет стать мэзой.
Зал вздохнул, как живой организм, и его сердитый взгляд вперился сначала в Вандерию, затем в меня. Кто-то зло, шумно фыркнул. Несколько мужчин поднялись из-за столов; заверещала собака, на лапу или хвост которой при этом наступили.
— Так она пустая? — услышала я издевательский мужской голос, выделившийся среди прочих голосов звучностью и сочностью произношения. Его обладателя я, конечно, увидеть не могла: с такого расстояния присутствующие были для меня неразличимыми тенями, злыми темными тенями… Демонами.
«Боже мой, — подумала я, и сглотнула. — Чтобы тебя черти драли, Зен! Ты знал, что так будет!»
— А ты чего ждал?
— Декоративки всегда порченые!
— Тихо! — повысила голос Вандерия. — Не смейте произносить в этом зале имперские слова! Ирина не может иметь детей, но она будет служить Утхаду, как и вы.
Смех грянул, как гром, затем посыпался град усмешек и возмущений:
— Еще одна пустышка?
— Почему Утхаду так не везет?
— Стоило ли спасать ее?
— Молчание! — рявкнула Вандерия. Ее голос ударил хлестко, резко, как плеть, и в зале снова воцарилась тишина. — Бенко, ты перешел границу! Ты будешь наказан за свои ужасные слова. Уведите его и заприте.