Я тяжело сглатываю, прежде чем снова обретаю способность говорить.
— Она действительно стоит того, чтобы все разрушить? — спрашиваю я, сильнее сжимая пальцы вокруг стакана с водой. Я боюсь, что мне не хватит самоконтроля, но больше трогать отца я не хочу. Майе это не понравится. Она сказала мне об этом сегодня утром, и я пообещал ей, что смогу сдержаться.
— Виктор, — осторожно говорит отец, — Здесь все гораздо сложнее. Я не хотел обижать твою мать, ведь она подарила мне двоих чудесных детей, но…
— Но ты просто больше не любишь ее, — я не позволяю отцу закончить и, кажется, он испытывает облегчение от того, что ему не пришлось произносить это вслух.
Папа решает сменить тему, и я так же, как и он испытываю облегчение.
— Как твои тренировки?
— Все в порядке.
— Андрей говорил, что ты летишь в Лос-Анджелес.
— Да, через неделю.
Отец прерывается, чтобы сделать глоток кофе.
— Как дела у Майи? — интересуется он. При упоминании ее имени, я ощущаю тепло. Когда я говорю ей об этом, она называет меня глупым. Она говорит, что нельзя любить кого-то настолько сильно, потому что это может причинить боль. Раньше я не соглашался с Майей. Теперь, когда я вижу потухший взгляд моей мамы, я убежден в этом.
— У нее все хорошо, — отвечаю я, — У нас все хорошо.
Отцу на телефон приходит сообщение и он извиняется, чтобы ответить. Я больше не хочу пить воду с лимоном, поэтому отставляю, стакан в сторону и устремляю взгляд в окно. Напротив припаркован автомобиль отца на пассажирском сидении, которого я вижу ее.
Женщину, что заняла место моей мамы.
— Сколько ей лет? — Отец отрывает голову от телефона и непонимающе смотрит на меня, — Твоей новой любви, — поясняю я. На вид она всего на несколько лет старше меня. Возможно одного возраста с Андреем.
Она молода, поэтому он полюбил ее.
Мама тоже когда-то была молода.
Отец не отвечает. На его телефон продолжают приходить сообщения, и теперь я знаю, кто их присылает.
— Не терпится убраться отсюда? — я больше не уверен, что смогу сдержаться. Майя расстроится, но я так чертовски зол на отца, что сохранять спокойствие становится все сложнее.
— Виктор, я знаю, что ты злишься, но…
— Что «но»?
— Ты — мой сын и я надеюсь, что когда-нибудь ты поймешь меня.
— Не надейся, старик, — выплевываю я. Я специально назвал отца «стариком», чтобы напомнить ему о возрасте, — Я никогда не смогу понять, почему ты предпочел ее нашей маме. И я вообще не понимаю, зачем ты позвал меня на эту встречу.
— Потому что, я не хочу терять тебя, сын.
Я вскакиваю с места.
Я больше не могу видеть своего отца.