— По-твоему, мой поступок справедлив после того, что он сделал со мной?
— Я думаю, что человек, который смог так поступить с ребенком, совершал гораздо худшие вещи, — без заминок тараторит она.
Тут она совершенно права. Человек, вонзивший кол в мое тело, был одним из самых злых людей, которых я когда-либо встречал. По сей день.
— Итак, — внезапно начинает она. — Это твое «я и есть мафия». Давай поговорим об этом.
Я привстаю, чтобы оседлать ее ноги, и упираюсь локтями по обе стороны ее головы.
— Чем меньше знаешь, детка, тем крепче спишь.
Мы находимся нос к носу, поэтому я ясно вижу, как на нее влияет то, что я называю ее «деткой». Она обожает это и с равной силой раздражается. Ее реакция настолько классическая, что мне приходится сжать губы, чтобы не рассмеяться.
— Мое представление о боссе мафии состоит в том, что он договаривается со своими врагами и поставляет наркотики, оружие и проституток. Ты этим занимаешься?
Она упрямо смотрит на меня. Я чувствую теплую вспышку гордости. Из нее получится отличный адвокат.
— Нет.
Какое-то время она раздумывает над искренностью моего ответа.
— Чувствуется мне, что дело тут в семантике. Позволь мне перефразировать. Это то, чем занимаются другие люди за тебя?
Проклятье. Из нее получится потрясающий адвокат.
Не представляю почему, но это меня возбуждает.
— Я больше не пачкаю руки.
— В смысле? — она ждет объяснений, приподняв одну бровь.
Я опускаю голову и втягиваю носом аромат ее кожи. Когда я нежно целую ее в ключицу, она вздрагивает. Мой член становится все тверже.
— Генеральный директор занимается общей картиной. Ростом. Долей на рынке. Оптимизацией операций с целью максимизации прибыльности. Он не снабжает полки и не доставляет продукты.
— В твоих устах это звучит так по-корпоративному.
— Так оно и есть.
Когда я поднимаю голову и смотрю на нее сверху вниз, она обвивает руками мои плечи и вглядывается в мои глаза.
— Это еще не все, правда? — шепчет она.
— О чем ты? — я хмурюсь.
Она наклоняет голову, скользя взглядом по моему лицу, прежде чем ответить. Когда она это делает, ее тон становится задумчивым.
— Есть еще что-то, о чем ты мне не говоришь. Ты хранишь и другие тайны.
Я замираю. Мое сердце перестает биться. Кровь в венах превращается в лед.
— Я права? — спрашивает она.
Успокойся. Она ничего не знает.
— Я же сказал... Меньше знаешь — крепче спишь. Конец разговора.
— Если ты думаешь, что это конец разговора, то ты меня совсем не знаешь.
Черт бы побрал эти пронзительные зеленые глаза. Эта женщина видит насквозь.
Я скатываюсь с нее и сажусь на край кровати.