Ну а пока меня ждет Верещагин. И перед встречей с ним надо опять воспрять духом.
Вот только с духом оставались проблемы, даже когда я остановилась возле ресторана. Ничего, справимся. Где ничего нет, даже черт не возьмет. Достав косметичку, которая априори должна быть в сумочке каждой женщины, я припудрила носик, подкрасила губы и вышла из машины.
Спина прямая, нос кверху (главное, не навернуться, но здесь вроде с дорогами и порогами все в порядке), уверенный шаг — и я вошла в ресторан.
— Добрый день, — тут же подошла ко мне девушка, — желаете пообедать?
— Меня ждет Станислав Ильич Верещагин.
Она кивнула и еще вежливее сказала:
— Прошу за мной.
Мы поднялись на второй этаж, где располагались отдельные кабинеты, и девушка постучала в ближайший к лестнице. Не дожидаясь ответа, она толкнула дверь и пропустила меня внутрь.
Уютное место. Я сразу бегло осмотрелась, а потом перевела взгляд на человека за столом и улыбнулась, вежливо, но холодно.
Вместо приветствия Верещагин спросил, когда я устроилась напротив него:
— А вы теперь одна ходите?
— Что вы, у меня тут через каждые два метра стоит личный охранник. Я так понимаю, что светскую часть мы опустили?
В кабинет вошла официантка с двумя чашками кофе и, поставив их на стол, спросила:
— С заказом определились?
— Два бизнес-ланча, — сказал Верещагин. — А к чему нам тратить драгоценное время? Мы же люди занятые, да и уверен, что вы уже обо мне все знаете, — обратился ко мне, улыбнувшись, когда мы снова остались вдвоем.
Да, было в нем обаяние, тонна обаяния. Меньше, конечно, чем у Леши, но он нравился даже мне, а адвокаты и человеколюбие — понятия мало совместимые. Вроде бы обычный мужик сорока с хвостиком лет, не сказала бы даже, что очень симпатичный. А все равно что-то есть… Вот застанешь такого на месте преступления, а он скажет: «Не я», и все поверят.
— Станислав Ильич, вы знали Никиту Романова?
— Впервые слышу.
И вот верю же.
— А вы не знаете, почему он мог часто наведываться в ваш офис?
— Послушайте, — обаятельно улыбнулся Верещагин, — возможно, он неофициально подрабатывал у нас курьером. Знаете, такая подработка для нуждающихся в свободное от основной работы время.
— Нас? — переспросила я, впившись взглядом в мужское лицо.
— Наверное, частое общение со следователями сделало вас такой подозрительной. У нас — это в моей компании.
И вот невозможно не поверить.
Но врагу не сдается наш гордый варяг.
— Скажите, а могу ли я тогда поговорить с кем-то из вашей курьерской службы? Думаю, его должны там помнить.
Верещагин сделал такое несчастное лицо, что я готова была его прижать к груди, и развел руками: