- Понравилась, - не стал отрицать Калинин. - Как нравится, допустим, женщинам Брэд Питт или Леонардо ди Каприо.
- Они же старые! - удивилась я и тут же мысленно чертыхнулась, добавив: - Никаких намеков.
- Какие могут быть намеки, когда ты всегда говоришь прямо? - улыбнулся Андрей.
Он тоже не спешил. Интересно, с каким интервалом отсюда поезда на Москву ходят? Если я пропущу несколько, Земля же не сойдет с орбиты?
Что же плакать так хочется? А внутри все скребет и скребет... Но это уже не ревность, а какое-то отчаяние.
- Андрей, - я наконец-то повернулась к нему, - спасибо. Я рада, что именно ты был со мной все это время. То есть все эти несколько дней. Кто-нибудь другой на твоем месте послал бы меня сразу к черту, а может, и не стал бы разговаривать. Все-таки я была несносной американской девчонкой.
- Зато живой и настоящей. Ты не пыталась мне понравиться.
Как бы я хотела развить этот разговор. Наконец-то понять, как Калинин ко мне относится. Но тогда я точно не уеду. Он и так меня держит, как будто привязал к себе невидимой цепью.
Я потянулась к двери, и Андрей тоже вышел из машины. Мы смотрели друг на друга в свете привокзальных фонарей через крышу машины, и я была рада, что идет дождь. По крайней мере не видно, что я плачу.
- Прощай, девочка. Но все-таки напиши, когда доберешься до Москвы.
- Прощайте, Андрей Григорьевич. Вы так и не скажете мне ничего больше?
Последняя попытка.
Калинин потер переносицу и сказал:
- Твой отец был нашим преподавателем по медицинской психологии. Я случайно узнал. Я пришел к нему с черновиком курсовой и услышал обрывки разговора. Конечно, деликатно отошел от двери аудитории и ждал в коридоре, пока там не появилась Анна. Тогда-то она все сама мне и рассказала. Я думаю, ей просто не с кем поговорить было. И да, я обещал, что никому ничего не расскажу. Его звали Леонид Аркадьевич Беркутов, твоя мать любила его, он умер почти десять лет назад. И ты первый человек, которому я рассказал об этом.
Неожиданно. Я даже потеряла дар речи. Теперь понятно, почему Андрей так долго молчал. Да, по сути, этот человек мне не отец, пусть моя мама в нем хоть души не чаяла. Я его не знала. И сейчас даже не понимала, почему это было когда-то так важно.
- Спасибо, - кивнула я и, забрав рюкзак, собиралась вот так уйти, скрывая все свои эмоции.
- Карина!
Как тяжело... Но я обернулась, нацепив подобие улыбки.
Калинин подошел и заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо. А потом... Я даже оторопела от неожиданности. Он притянул меня к себе и поцеловал. Вцепившись ногтями в его плечо, я застонала. Зачем?