— Ну-у, живых мало. Я лично ни одного не знаю. А бездушные — те все попаданцы. Так что сам факт путешествий между мирами давно известен. Народ скорее шокирует то, что ты живая, но мы быстро это примем. Каких только чудес ни творят создатели.
— Это многое упростит, — действительно хорошие известия.
— Осторожно, головой не ударься.
Миновав ворота, мы прошли вдоль шумных рядов и оказались у павильона, витрину которого украшали ювелирные изделия, заколки и прочая металлическая бижутерия. Оживший колокольчик издал заливистую трель, приветствуя посетителей в царстве низких потолков и стендов с побрякушками — лавка напоминала мне магазинчик с иллюстрации к сказочным историям. Но не успела я толком оглядеться, как в торговый зал вышел колоритный гном.
— Ого, Ло! — забасил он, нас увидев. — Твой тощий жених разбогател и купил тебе бездушную?
Гном оглядел меня с ног до головы и только собрался прокомментировать своеобразный внешний вид, как я решила его сразу на свой счёт просветить:
— Нет-нет, я живой человек, попаданка, и зовут меня Дарина, — шагнула навстречу мужичку ростом мне по грудь и протянула руку для пожатия.
Он посмотрел на неё как на пупырчатую лягушку, а потом перевёл изумлённый взгляд на Лорику.
— Да-да, достопочтенный Скрул. Посмотри на её ауру магическим зрением. Заодно и убедись, что все печати в порядке.
Какие ещё печати? Какое ещё магическое зрение? Что ни миг, то новость.
— Действительно в порядке, да ещё и защита на три месяца до определения. Диво дивное!..
— Чего только не бывает в жизни, — покивала головой Лорика.
— А я Скрул, — хозяин магазина пожал, наконец, мою руку, — с чем пожаловали?
— Так известное дело, хотим разжиться элимами, — вновь ответила за меня Лори.
— Ну-ну, выкладывай свои иномирные вещички, Дарина.
Само собой, все сразу доставать я не стала. Ограничилась десятирублёвой монетой и пятаком. Положила на прилавок, и гном, надев рабочие гоглы, принялся их изучать.
Я затаила дыхание, пытаясь понять, да хоть бы по вздымающейся туда-сюда бороде, какую реакцию вызвали у ценителя металла мои богатства. Но он наверняка был тёртым калачом по части торговли, поэтому бурных восторгов не выражал. Покапал на монетки чем-то розовым, потёр тряпочкой, которую потом внимательно разглядывал с минуту, кинул пятак в какую-то банку, в которой от него забурлила жидкость, а потом предельно незаинтересованно выдал:
— Вот за эту жёлтую штуку дам пять элимов.
Я немедленно принялась проводить подсчёты в уме. Пять на три это пятнадцать элимов, а десятирублевых монет у меня две — выходит тридцать элимов. Ло говорила, что цену он уменьшает в три раза. Если прикинуть курс, то наш рубль здесь — ого-го! Дестончик потянул аж на пять тысяч! Ну а если положить руку на сердце, я надеялась продать их дороже.