— Ну так что, куда едем?
— Ты же не отстанешь? — как-то обреченно спросила меня Кнопочка, и я, крепче сжав ее ладонь, притянул девушку ближе к себе.
— Нет, Кнопка.
— Прошу… не надо. — Она зажмурилась и покачала головой, но не стала вырываться, а просто притихла на моей груди. Я поцеловал ее в висок, еще раз вдохнул новый для себя аромат и дал отмашку водителю, чтобы он ехал по указанному мной адресу.
— Почему именно сюда? — шепнула Лия, задрав голову кверху, словно рассматривая высотку, сразу после того, как мы вышли у моего дома, а такси скрылось за нашими спинами.
— Пойдем. — Я потянул ей руку, но Кнопка увернулась и махнула в сторону придомового парка.
— Давай там посидим, и все. Если ты хочешь поговорить — поговорим, — тяжело кивнула она, словно договаривалась сама с собой, а я смотрел на ее тонкие плечи с выпирающими косточками, на четко очерченные ключицы и переставал соображать что-либо, хотелось водить по этим самым ключицам языком и губами, заставляя издавать Лию стоны наслаждения.
— Лия, — я прокашлялся, понимая, как непривычно опять обращаться к ней по имени. Вообще разговаривать с ней. Так некстати в голове всплыла застарелая обида. — Я рад, что ты жива. — Лия поморщилась и обняла себя за плечи. Такой откровенно защитный жест. Она выстраивала между нами стену. Ну уж нет. — Пойдем, — надавил я голосом и опять приобнял ее. Не хотела давать ладонь — прекрасно, значит, я буду к ней еще ближе.
Лия больше не противилась. Она спокойно покинула лифт, первая дошла до квартиры и замерла у двери, ожидая меня. Я достал ключи, неотрывно наблюдая за женой, она же смотрела куда угодно, но только не на меня. Войдя в квартиру, Лия скинула с ног сандалии, как и всегда, разуваясь именно на входе, и целенаправленно пошла в гостиную. Когда я ее нагнал, то понял, что не в гостиную, а на террасу.
— Совсем ничего не поменялось, — тихо произнесла она и села в плетеное кресло, зажмурившись. Солнце переливалось в ее волосах, а я перебирал в голове подходящие слова, с которых следовало начать разговор. Нам нужно было прояснить слишком много важных вещей, но единственный вопрос, который меня сейчас волновал, это был ли у нее кто-то после меня. Да и если быть совсем уж откровенным, то и об этом я не хотел разговаривать, я вообще не хотел разговаривать, лишь схватить Лию, крепко прижать к себе, отнести в нашу спальню и не выпускать ее из своих объятий еще очень-очень долго. Да, я сам не был монахом и не хранил целибат все эти годы, но супружеская спальня таковой для меня и оставалась.