Я думала. Желала ли я смерти? Или я молилась о том, чтобы у меня появилось больше сил, чтобы продолжать дышать?
Потом я вставала.
Мои ноги скользили в теплые шерстяные тапочки. Дорогие. Они предназначены только для дома, кожа и подошвы слишком тонкие и качественные для внешнего мира.
Он купил их для меня.
Они мне не подходили.
Вместе со стопроцентной шелковой бежевой пижамой и халатом в тон.
С другой стороны, мне ничто не подходило. Даже моя кожа. Но у меня не было другого выбора.
Хотя тут много одежды, которой он набил шкаф.
Было заманчиво остаться в пижаме, она очень гладкая. Не то чтобы мне нужно было одеваться, чтобы красться по коридорам богато украшенного и жуткого особняка, иначе известного как моя тюрьма. Нет.
Но шелк был легкий. Гладкий. Это лучший вариант, если я столкнусь с ним с кем-то в таком виде. Не хочу казаться слабачкой, которая даже одеться не может под тяжестью своего страха.
Так что я заходила в гардеробную, проводила руками по висящим там разным тканям, все дорогие. Везде мой размер.
То же самое и с обувью. Каблуки, от которых, может быть, в другой жизни у меня потекли бы слюнки. Но я не обулась. Какой в этом смысл? Я слышала эхо толстых подошв по мраморному полу, которые дразнили меня тем фактом, что они никогда не ступят на асфальт или траву.
Поэтому я надела только одежду. Мне пришлось выбрать самую свободную, а их было немного. Мой похититель, мой убийца, очевидно, любил, когда все безупречно обтянуто.
Возможно, мне нужно было начать думать, что это мой шкаф. Но я не могла. Ничего не было моим, даже нижнее белье.
И я больше не была своей.
Уже довольно давно.
При рождении я была собственностью своей семьи. Потом я стала объектом, как какой-то нежеланный подарок, который они не смогли выбросить. Потом они нашли мне применение, как пешке, в более крупной игре, и я стала собственностью Кристофера. Игрушкой.
После этого я уже никому не принадлежала. Я была не человеком, а просто призраком, плывущим по миру, который сокрушил все, что напоминало силу или жизнь.
Теперь я принадлежала ему. Мужчине, который даже не назвал мне своего имени. Потому что я не заслуживаю этого знать.
Я его пленница? Его проект? Его жертва?
Я была для него чем-то особенным. Он был для меня чем-то особенным.
Мой убийца? Мой похититель? Мой спаситель?
Я размышляла об этом, принимая душ. Кто-то наполнил ванную всевозможной косметикой и средствами для тела, которые пахли фруктами, цветами и мускусом.
Но я всегда выбирала простой кусок белого мыла.
Косметика лежала неиспользованная, нераспечатанная.