— Денег нет, — привычно ответила я.
— Согласен бесплатно, — раздался в ответ знакомый голос.
— Ну, наконец — то! — подпрыгнула я, забирая из рук Данияра леденцы. — Какие же противные люди бывают, веришь?!
Данияр молча взял наши «клунки», а я — обтянутый кожей медицинский ящик, и мы направились к причалу.
На деревянных мостках возле небольшого обшарпанного судна с криво выведенной на борту надписью «Мидема» с дымящейся трубкой в зубах стоял седой плотный мужчина в новеньком кителе. Обернувшись, он поздоровался за руку с Данияром, а меня, стоящую рядом с торчащим изо рта леденцом, брезгливо осмотрел и поморщился. Дальше он общался только с Данияром.
— Рейс первый?
— Никак нет. Ходил в Галтию в качестве второго штурмана.
— Ладно. Туда везём соль. Обратно — товар, — он хитро прищурился. — Покажешь себя — получишь долю.
— Идёт, — Данияр ещё раз обменялся с ним рукопожатием.
— А это и есть лекарь? Кабы его за борт не смыло, на корм креветкам, — капитан крякнул, что, видимо, означало, что он несказанно рад своей удачной шутке.
— Студент ещё. Но ученик самого Лучезара Недведича. Я за него ручаюсь.
— Ладно, бес с ним, — прищурился капитан и добавил, обратившись ко мне: — Ничего, кроме харчей, не получишь. Иди в трюм, выбирай гамак. И шмотки туда же.
Но Данияр нe сдвинулся с места:
— Капитан, так не пойдёт. Мы договаривались, что лекарю негоже плыть с пьяной матроснёй.
— Ты слова — то подбирай!
— Вы еще скажите, что этот сброд в адмиралтействе, а не по дешевым кабакам наняли!
Капитан молчал, сверкая глазами и усиленно пыхтя трубкой. Данияр, видя его недовольство, сменил тон:
— Это же не потому, чтоб студенту комфортно было. Ему ведь надо все свои склянки-пробирки расставить и больных при необходимости принимать.
— Ну нет у меня отдельной каюты, хошь, к себе его забирай!
— Заберу. Студент тихий, мешать не будет.
Капитан сплюнул под ноги и по раскачивающемуся в разные стороны трапу взошёл на корабль.
Мы внесли вещи в нашу каюту, при этом я из-за надвинутой на глаза шляпы больно ударилась головой о низкий дверной проём. Обстановка оставляла желать лучшего: у одной стены привинченный к полу большущий сундук с картами, чернилами, перьями и разнообразными свитками, у другой — прибитая намертво узкая койка, у круглого окошка массивный письменный стол с масляной лампой и разными неизвестными мне инструментами, да два обшарпанных деревянных кресла.
Только я сняла шляпу и присела на жёсткую постель, наблюдая за разбирающим вещи и копошащимся в сундуке Данияром, как дверь распахнулась. Два морехода, один из которых был одет в полинявшую полосатую рубаху, а другой — в старый и залоснившийся кожаный жилет на голое тело, внесли связанное в узел одеяло.