С тех пор, как я стала достаточно взрослой, чтобы понять, насколько нервным может быть выступление перед людьми, у меня появилась своя рутина перед выходом на сцену.
— Убедись, что надрала всем задницы, — подмигивает Вайолет, выходя из раздевалки и ухмыляясь мне. Двери почти закрываются, когда Вайолет оборачивается. — О, и повеселись заодно.
Как только остаюсь одна, достаю наушники и листаю свой плейлист, пока не нахожу то, что ищу. Он меняется почти каждый раз, когда я выступаю. Мне было десять, когда я начала так делать. Тогда я слушала N'Sync на моем Discman'е. Увеличиваю громкость на максимум. 30 Seconds to Mars «Attack» играют в наушниках, и я инстинктивно начинаю расслабляться. В эти несколько мгновений перед выходом на сцену, это именно то, что мне нужно. Когда закрываю глаза и слушаю музыку, по коже пробегают мурашки. Я знаю, что рождена танцевать. Это чувство проникает глубоко в мои кости едва начинает играть музыка. Позволяю каждому страху и неуверенности отойти в сторону, отгоняя этих бабочек, которые нависают позади меня, угрожая показаться. Медитация – вот лучший способ описать то, что делаю. Я буду продолжать так делать, пока не смогу больше танцевать.
— Кеннеди, пора, — оглушающе стучит Уильям, выкрикивая распоряжение за дверью.
Бросаю свой Айпад в сумку, чтобы открыть дверь. Уилл стоит напротив стены и ждет, явно раздраженный мой медлительностью.
— Я увлеклась. Прости.
— Все нормально. Сегодня аншлаг.
Уильям провожает меня к сцене.
Вайолет права. Уильям очарователен, в своем чудном смысле. Он, скорее всего, пойдет в колледж, и станет чудаковатым красавчиком. Такие парни поздно расцветают, лишь к тому времени, когда идут на вручении дипломов в колледже.
Я стою между занавесями, занимая свое место на сцене и ожидаю, когда их раздвинут. Пол из красного дерева скрипит, когда выхожу из своего укрытия, изо всех сил стараясь не сбежать при виде гаснущих огней. Стоя в темноте, слышу тихое перешептывание толпы. Оно усиливает волнение, которое, как я думала, ушло. Занавеси начинают раздвигаться, и на долю секунды мне хочется вернуться в раздевалку и спрятаться. Побег со сцены выглядит лучше, чем унижение. Свет двигается по спирали надо мной, оставляя меня в мягком желтом свечении.
Именно тогда я вижу его.
Не понимая, почему вообще смотрю на него. Он не единственный человек в зале на кого можно смотреть, пока жду, когда начнет играть музыка. Грэм сидит с теми же парнями, которые всегда, кажется, окружают его в надежде стать частью того, кто он есть. Я не знаю их имен. Я не хочу знать их имена. Рядом с ним Аманда, его «девушка». Ну, по крайней мере, пока его девушка. Все знают, что у его «отношений» нет ни единого чертового шанса на долгое существование. По крайней мере, ни одни из его предыдущих, которые я имела удовольствие лицезреть в коридоре, не продлились долго. Тоска, разбитые сердца подростков всегда находятся на обозрении. Девушки плачут, умоляя его не делать «этого» – чем бы «это» ни было. Грэм всегда кажется отстраненным и равнодушным к их слезам. Он холоден и бессердечен, не привязывается к тому, что его окружает.