Мне стало себя жалко. Жалко через избыточный вес и то, что никак не могу победить в этой проклятой войне с ним!
За то, что вынуждена похудеть до встречи с женихом!
За то, что меня тренирует не женщина и не старик, а красавец в квадрате!
За то, что вынуждена жить с ним под одной крышей!
Но хуже всего это то, что он как-то странно влияет на меня! Рядом с ним я только и думаю о его теле, мышцах, венах вперемешку с жилами, которые четко видно на шее, руках, икрах… да что там — везде, где только могли залезть мои глаза. Я четко чувствовала, что не против, чтобы он стал моим первым. И пусть это будет только одиночный случай, но так хотелось, прям до скрежета в зубах!
— И как я должна жить с ним? — задалась вопросом и смотрела вдаль. — Нужно заесть стресс … — тяжело выдохнула и спрыгнула, а точнее слезла как улитка, с капота и пошла за стратегическим запасом, а заодно и за телефоном — нужно позвонить своим девчонкам!
Зашла в телеграм и нажала на группу под названием «Отродье» и отправила сообщение с одним словом: «SOS!»
Пока ждала, открыла пачку с чипсами и колу. В моем желудке уже исчезла почти вся пища, когда позвонила Кэтрин.
— Привет, подруга, — улыбнулась моя плакса.
— Привет, Кэт. Что делаешь?
— Ничего интересного мы не делаем. — всунулась в камеру Анета. — Ты лучше расскажи, что у тебя случилось.
— Я так понимаю Одри с вами? — грустно спросила, потому что и мне хотелось быть сейчас с ними.
— Да здесь я, здесь. — показалась и третья в камеру. Я смотрела на этих троих, и улыбка сама всплыла на лице: было видно челку и один глаз Кэтрин, правую половину лица Одри, а вот Анеты наоборот — левую. — Дай сюда этот проклятый телефон, а то нас будто расчленили и всунули в дисплей! — вырывала и заодно говорила Одри, а точнее требовала, у Кэтрин телефон.
В конечном итоге телефон поцеловал паркет, но ненадолго, потому что уже за десять секунд его чем-то подперли, и я видела друзей не кусочками, а практически в полный рост. Все трое сидели на кровати смирно и смотрели на меня.
— Нам еще долго ждать пока ты начнешь говорить?! — с упреком в голосе отозвалась Анета. Она всегда была нетерпеливой.
Я и начала все рассказывать, а сказать было что. У меня начался опять же словесный понос, но не в мыслях, как это было возле отца, а в голос. До завершения моего разговора во всех троих были круглые глаза и открытые рты. Или я это так эмоционально рассказывала, или это они начали рисовать в голове картинку моего Зевса? Этого я не знала.
Стоп! Какого черта я говорю «моего»?! Прекрасно! Просто чудненько! Уже называю его своим, хотя это не так… а может у него кто-то есть? Точно есть! Как таковой жеребенок может быть без пары? Я бы с удовольствием повыдергивала перья той курице… а может у него несколько куриц?!