— Мне знакомо это чувство.
Наши взгляды встречаются и удерживают друг друга. Киллиан стоит всего в футе от меня, и воздух между нашими телами кажется слишком насыщенным. Намагниченным. Как будто какая-то невидимая сила притягивает нас друг к другу, как бы мы ни старались держаться порознь.
Наше дыхание становится синхронным. Мои уши горят.
Его ладони сжимаются и разжимаются, как будто заставляет себя не тянуться ко мне.
— Все это очень странно, — шепчу я.
— Ага.
— Сверх странно. Вроде НЛО и домов с привидениями. Что-то сверхъестественное.
— Если ты этого не понимаешь, это не означает, что этого не должно случиться.
— Но этого не должно случиться. Так не должно быть. Я — это я, а ты — это ты.
— Да, у нас есть кое-какой багаж, но не обязательно распаковывать его сегодня вечером.
Его глаза горят желанием, но голос бархатно мягкий, хриплый от эмоций. Сочетание животной похоти и необузданной уязвимости опьяняет. Особенно от такого мужчины, как он.
Почему-то. Хоть убейте, не могу этого понять.
— Не хочу показаться грубой, но, может быть, я тебе нравлюсь только потому, что отказываю? Может быть, ты из тех парней, которые любят вызов? Может быть, я привлекаю тебя только потому, что…
— Твоя привлекательность в том, что ты — это ты, — перебивает он так мягко, словно ласкает голосом мою кожу. — Ты храбрая, умная, жесткая, но добрая. И забавная. И красивая. Боже, тобой достаточно просто любоваться. И при этом ты не прикладываешь усилий. Мне нравится, как ты выглядишь. Словно у тебя есть задачи поважнее, чем одеваться определенным образом, вести себя определенным образом или притворяться кем-то другим, дабы произвести впечатление на мужчину. Ты не стыдишься себя. Живешь по своим правилам. Доверяешь своим инстинктам. Ищешь свое место. Ты отказываешься меняться, чтобы куда-то вписаться. Так делает большинство женщин. Ты же... свободная. Это освежает. Ты заставляешь меня чувствовать…
Некое время он подыскивает слово, потом медленно моргает, словно приходит к неожиданному — и не совсем желанному — пониманию.
Затем качает головой и отводит взгляд, сглатывая.
Он стоит вот так, напряженный и молчаливый, а я смотрю, как он борется со всем, что не позволяет себе сказать.
Это невероятно привлекательно, черт бы его побрал.
— Эй? Гангстер.
Не поворачивая головы, он снова смотрит на меня. Настороженно.
Неожиданно я ловлю себя на том, что улыбаюсь ему.
— Ты мне тоже нравишься. Это вселяет в меня надежду, что где-то глубоко под всей этой жесткой черной броней у тебя действительно есть сердце.
— Я бы поблагодарил, но не уверен, что это комплимент.