* * *
Утром же будить воспитанниц пришла пепиньерка(1); с круглыми от ужаса глазами она рассказала, что в институте произошёл неслыханный скандал: инспектор с воспитанницей старшего класса провели вместе ночь, запершись в одном из классов! Обнаружили их, когда только начало светать; дверь класса была заперта изнутри, позвали сторожа, дабы взломать дверь. Мадам фон Пален в ярости и отчаянии от позора, свалившегося на её голову, и погубленной репутации института.
— Бог знает, что теперь будет! — говорила пепиньерка. — Мадам собирается императрице писать, а от воспитанницы родня, никак, отказалась… Мадемуазель Карнович пыталась из окна выброситься, да успели удержать…
Диана первой из подруг обрела дар речи:
— Где она сейчас? И что мадам?
— Машу Карнович заперли в кабинете мадам… Мадам ещё на рассвете отправила горничную к её родственникам, просила забрать девицу — тётка отписала, что не желает даже видеть эту распутницу, пускай убирается куда знает.
— Боже милосердный! — в один голос проговорили воспитанницы. — Что Ладыженский?
— С месье Ладыженским приступ приключился, его в лазарет отвели.
Пепиньерку позвали; явилась классная дама, мадемуазель Щеголева, и приказала немедленно умываться и идти на завтрак. Воспитанницы были ошарашены происходящем и повиновались машинально; одна Ариша Зотова, как обычно, не торопилась послушаться.
— Вот сейчас побегу, всё узнаю… У кого рубль найдётся?
Диана подала ей рубль, и Арина, не боясь натолкнуться на дортуарную или классную даму, помчалась вниз. Будучи от природы смелой и предприимчивой девушкою, она давно уже завела взаимовыгодную дружбу со сторожем и помощником эконома — от них можно было узнать многое, о чём умалчивало начальство.
Девицы ожидали её возвращения, не зная, что думать; история о совращении воспитанницы инспектором звучала нелепо, если знать, что речь шла про Ладыженского и Машу, однако, похоже, кроме них, все поверили в эту чепуху.
* * *
…Когда сторожа разбудили и приказали ломать запертую дверь в один из классов, он спросонья ничего плохого не подозревал. Высадили дверь; в помещении класса находился инспектор Ладыженский в жилете и сорочке, а на одном из стульев съёжилась воспитанница, закутанная в его сюртук. Огонь в печи давно погас, в классе стоял невыносимый холод. Мадам и сопровождавшая её классная дама Щеголева, хватаясь за голову, издавали гневные восклицания по-французски, затем Щеголева схватила девицу за локоть и потащила за собой. Воспитанницу, всё ещё одетую в сюртук инспектора, повели в кабинет мадам, туда же прошёл Ладыженский — затем сторож и горничная мадам, которым велели быть свидетелями «отвратительного происшествия».