Управляющий виновато развел руками.
— О Господи, мисс Уолтер, я совсем забыл! Вся эта суета, Рождество, музыканты, праздничный ужин… Не извольте беспокоиться, я тотчас пришлю к вам другого шофера!
— Но… Что такое? Где Михаэль?!
— Ах, мисс, простите, Бога ради. Михаэль захворал. Автомобиль, разумеется, в вашем распоряжении, я сейчас же скажу, чтобы Отто или Ганс…
Люсинда порывисто поднялась.
— Мне не нужен новый шофер, — она постаралась, чтобы ее голос прозвучал естественно. — Что с Михаэлем? У него был врач?
Господин Франц пожал плечами.
— Лихорадка у него, кашель, доктор сказал: на пневмонию похоже. Вот я и решил отправить его в госпиталь, от греха подальше. Но, право же, мисс Уолтер, все это не заслуживает вашего…
Люсинда, не дослушав, выбежала из кабинета управляющего.
Она выскочила бы из отеля, в чем была, если бы не Кэт, которая поймала госпожу на пороге и едва не силком закутала в теплое пальто. Люсинда почти бежала по залитым солнцем улицам, торопясь, задыхаясь, путаясь в длинной юбке, спотыкаясь о камни мостовой. Кэт на ходу говорила что-то про извозчика, но Люсинда не слушала. Она должна скорее добраться до госпиталя и увидеть Михаэля.
Их встретила молоденькая сестра: она испуганно вскочила при виде элегантной молодой дамы, которая устала и запыхалась настолько, что едва могла говорить. Люсинда слишком плохо знала немецкий, у нее получилось лишь сбивчиво объяснить, что она пришла справиться о Михаэле, шофере из отеля «Вилла Гутенбрунн»… Только сейчас она поняла, что даже фамилии Михаэля не знает.
Сестра провела ее к доктору; тот тоже не понимал английского, но, к счастью, говорил по-французски. У Михаэля они нашли пневмонию, притом запущенную, с осложнениями — так всегда бывает, когда болезнь переносят на ногах.
— Уж мне эти молодчики-трудяги, — добавил доктор, маленький сморщенный человечек с блестящей лысиной. — В могилу себя готовы свести, лишь бы не лечиться! Вот обратился бы вовремя, за неделю бы на ноги поставили. Так ведь нет, у них только и разговору: работа! А мы потом расхлебываем… Что за народ!
— Предположим, этим людям надо на что-то жить и кормить семьи! — более резко, чем собиралась, ответила Люсинда.
— Это, конечно, так, ничего не попишешь. Только вы все-таки скажите своему знакомому, фройляйн, пусть будет осторожнее впредь.
…Михаэль лежал на узкой койке у самого окна. Он словно и не удивился, увидев ее. У него был сильный жар; дыхание с хрипом вырывалось из груди… Люсинда постояла рядом, затем робко присела на стул. Что говорить? Просить прощения за вчерашний день ей почему-то показалось глупым.