И я не в силах сказать тебе эти слова.
Все, что случилось, было в наших руках.
Только опять нам любить не судьба.
— Конечно же я плачу! — проговорила я, стараясь сдерживать себя не и не срываться на крик. — Что с тобой произошло?!
Мою вторую руку Тол по-прежнему прижимал к своей груди. Его сердце колотилось, как маленький воробей в тесной клетке, просящийся на свободу. Это пугало меня больше всего.
Подняв свободную руку к глазам, я попыталась подсушить и их, заметив, как на пальцах остаются следы туши. Ну и пусть! Ну и плевать! Сейчас не это главное! Я потянулась к сумочке, чтобы достать телефон и позвать сюда Антона, или хотя бы предупредить его, чтобы он не ждал меня, но Тол, услышав это, перехватил и вторую ладонь, вновь открыв глаза.
— Паршиво выглядишь… — прошептал он и тихо засмеялся.
Из-за происходящей истерики и радости от того, что Салтыков оставался собой, я тоже тихо засмеялась, легонько ударив его рукой. Наверное это хороший знак…
— Никого сюда не зови. — Продолжил он. — Не хочу никого видеть…
Нет, он никак не походил на умирающего человека… Покивав, я украдкой осмотрела комнату и увидела ответы на свои вопросы. На столе бутылка водки, на кровати блистер каких-то таблеток. Какой дурак будет это смешивать?! Ответ: тот, который сейчас лежал на полу. Это многое объясняло, но не его поведение с самого начала тура…
— Это что? — спросила я, разглядывая белые пилюли.
Толу даже не понадобилось посмотреть в ту сторону, куда я указывала, да и ничего бы ему это не дало. С пола он бы все равно ничего не увидел, тем более в такой темноте.
— Антидепрессанты… Я их… кхе-кхе… принимал… Давно. Тут вот нашел остатки и…
Ой дурак… Ой дурак! Теперь все стало ясно! Если ему их не выписали и он пил их как попало, ему могло стать плохо. Очень плохо! И пожалуйста! Вот результат! До чего же он себя довел…?
— И зачем…? — спросила я, начав поглаживать грудную клетку этого глупого ребенка через ткань майки. Я все еще продолжала плакать, но уже куда тише.
Салтыков вновь закрыл глаза и некоторое время молчал. Хорошо, что я все еще ощущала его сердце и то, как вздымалась его грудь, а значит он был жив и это уже хорошая новость. Потому я просто терпеливо ждала ответа, вглядываясь в черты его лица сквозь темноту… Такие грубые и такие тяжелые… Но такие прекрасные. Как же хорошо, что на свете есть такие красивые люди.
— Я… я просто заболел… Вот и решил подлечиться… Иначе бы выступать н-не смог…
Я устало вздохнула, потому что лечение Тола, судя по сложившийся ситуации, принесло ему больше вреда, чем пользы.