– Ты опять во мне сомневаешься?
– Да, – выдохнула она – будто совесть облегчала. У Руслана что-то внутри оборвалось, в груди больно кольнуло, руки сжались в кулаки. Баженов мысленно заметался, думая, что же теперь предпринять. В голове крутилось всякое разное. Вплоть до того, чтобы схватить Лену, унести в машину и увезти в домик лесника. Пожить там несколько дней, пока художница не успокоится.
Если снова начнет темнить – запереть. Не выпускать, не позволять убежать.
Заполнить собой ее жизнь до предела. Чтобы видела, слышала, дышала только Баженовым и больше никем. Как он сейчас видел, слышал и дышал только Леной и ей одной.
Жена молчала и словно жилы тянула. Медленно так, с чувством, с толком с расстановкой. Руслан перестал дышать и закусил губу.
– Лена! Что я сделал не так? Прости, если что-то сделал не так! – он тараторил что-то, хватая ее руки и сжимая тонкие пальцы своими.
А жена только молчала и смотрела своими огромными бездонными глазищами. Такая родная, дорогая, любимая. Такая близкая физически и такая далекая мыслями и чувствами… Это буквально сводило с ума. Ощущение – что вот же оно, счастье: теплое, нежное и бесценное. Но стоит на секунду расслабиться – упорхнет, будто птица, что выбралась из силков.
– Неужели ты не понимаешь, что мне сейчас плевать на наследство? Я все это делал, чтобы дать тебе время привыкнуть… Чтобы ты меня приняла…
Лена прищурилась и только шепнула:
– Я тебе… не верю…
Несколько слов. Коротких и таких болезненных. Простых и способных обрушить весь мир на плечи Руслана. Баженов захлебнулся воздухом и аргументами, сердце заколотилось где-то под горлом.
Черти забери! Сегодня последнее собеседование, если психолог не назначит дополнительные. Ефим Германович завещал: либо одно, если не возникнет сомнений в том или ином выводе, либо еще несколько. Пока психологи не придут к общему знаменателю, не удостоверятся в чем-то конкретном…
А потом? Потом Лена сбежит? Исчезнет из жизни Руслана?
От этой мысли захотелось что-то разрушить. Ударить кулаком в стену, разбить окно, швырнуть об пол стулья и кадки с цветами.
Также чувствовал себя Руслан, узнав о смерти родителей. Так больно и страшно, что ничего уже не изменишь и так хочется что-то сломать, чтобы унять боль. Хотя прекрасно знаешь, что не поможет.
Круши, рви, беснуйся – а ужасная правда, никуда не денется и не исчезнет.
Руслан поднялся, прошелся по коридору. Вернулся к Лене и собирался что-то сказать, попросить, умолять если нужно…
Он уже был готов и к этому. Хотя никогда в жизни не опускался до того, чтобы даже убеждать женщину. Хочешь – уходи, найду другую. Нравится – оставайся, но это твое решение. И вот впервые женское решение совсем и никак не устраивало Баженова. Ни в каком виде и ни за какие коврижки.