Волосы собрала в небрежную причёску. Голубые джинсы, белая кофточка. Решила выйти к завтраку так, потом поеду в торговый центр простенько.
Шла из комнаты на шум. Действительно что-то ремонтировали. Но подходя к лестнице, у меня увеличивались глаза, и приоткрывался рот.
Такого я не ожидала от Алексея!
****
Рабочие к потолку над шахтой веерной лестницы повесили качели, как в цирке. С узкой перекладиной. Верёвки поймали и завели качели за балясины. Я быстро подбежала к перилам и посмотрела вниз. Ель было не видно от висящей над ней страховочной сетки.
На третий этаж поднимался Алексей с улыбкой в усах. Остановился напротив меня. Между нами была пропасть – лестничная шахта, ведущая с третьего этажа на первый.
На отчиме был классический тёмно-коричневый костюм и белая рубаха. Туфли дорогие из крокодильей кожи, как символ успешного мужчины, занимающего высокое положение в обществе. Золотые швейцарские часы на руке.
Я никогда не видела Алексея в домашней или спортивной одежде. Он всегда, круглые сутки в костюме и белой рубахе. Мне иногда казалось, что он в своём пиджаке и брюках спит.
– Папа, что это?! – верещала с нижнего этажа Мария.
Она выглядывала на меня испуганными круглыми глазами, рассматривая верёвки прикреплённые к потолку.
– Маша! – по-шутовски строго отозвалась я, нагибаясь над перилами. – Почему ты в таком виде? Где макияж, причёска и платье?
– Прекрати, обезьянничать, – эхом донеслось снизу. – Папа! Что это?
– Это борьба со страхами, – невозмутимо ответил мой отчим, рассматривая качели, проверяя их на надёжность, дёрнул верёвки. – В цирке позаимствовала.
– И что? – продолжала бушевать Маша. – Сколько это будет висеть?
– Пока Ульяна не покачается над пропастью, – он поймал взглядом мои округляющееся глаза.
Я замерла, как изваяние.
Страх.
Теперь я поняла, почему Алексея боялись. Это было жутковато. Начнёшь здесь врать. Когда даже сон рассказать нельзя.
Я отпрянула от перилл, без улыбки смотрела на отчима. А он улыбался. Казалось, по-доброму. Но так целеустремлённо, так жёстко было его желание лишить меня любых страхов, что я подумала – старческий маразм имеет место быть.
– Дурдом какой-то! – крикнула нам Мария и ушла.
– Попробуешь? – спросил злой старик.
Он качнул качели. Они пролетели над лестничным пролётом, почти до меня. Потом вернулись к рукам Алексея.