Мне Машку не жалко. Хочешь денег – работай. Даже нянькой для своей сводной сестры. Работка не пыльная. Со мной всегда можно договориться. И оплата такая, что некоторым и не снилось.
Мы молча направились в прихожую. Там в гардеробе каждая надела свою верхнюю одежду. Мария в шубе, я в короткой дублёнке. Надела шапочку вязанную. Я – студентка. И выделяться из общей толпы была не намерена.
Закинув через плечо сумку спортивного типа, я кинула в неё свой телефон.
Шла за разъярённой Марией в сторону гаража.
– Злой, как чёрт, – рыкнула она, садясь за руль своего белого Мерседеса.
Я села рядом и пристегнулась.
В тёмном помещении становилось светло. Поднимались роллеты, и в гараж закрадывался яркий солнечный свет, что отражали серебрящиеся сугробы. Машина работала бесшумно, быстро нагревался салон, и я стянула шапку, когда мы подъехали к воротам.
– Плохо работаешь, Ульяна, – Маша вдруг потеряла человеческий вид. Лицо её исказилось. Она зубами скрипела.
Втопила так по дороге, что я побоялась, как бы мы не улетели от её психов.
– Я работаю? – с усмешкой посмотрела на неё.
– Конечно, – фыркнула она, сворачивая в сторону загородной клиники для обдолбавшихся мажоров. – Вчера что в его кабинете делала? Плохо сосала, сестрёнка. Надо лучше, чтобы добрым был.
– Я тебе сколько раз говорить буду, что мы не любовники! – возмутилась я.
Она развязно, на грани истерики, рассмеялась. Видимо на Арабские Эмираты были нехилые планы, раз ей так стало плохо от отказа.
– Маша, – я взяла себя в руки. Иногда надо её воспринимать серьёзно. Она всё-таки взрослая. И ей, без смеха, было плохо в этот момент. – Я – девственница. Он никогда меня не трогал и не намекал.
Сводная сестра перестала скалиться. Нахмурилась, как хмурился Алексей. Она похожа на отца, не скрыть родство даже под ботоксом. Посматривая то на меня, то на дорогу, Мария скинула скорость.
– И? – приподняла одну бровь. – Что он от тебя хочет? Ты же не глупая, понимаешь, что с улицы просто так не подбирают девок. И пусть он твою мамашу подобрал, но всем же стало ясно, что ради тебя.