— Хорошо, — приняла она решение, — приходи ко мне домой вечером. Сегодня я у родителей останусь.
— Но сначала вымойся, — не преминула вставить Алира, брезгливо сморщив нос. — Бог мой, с тобой рядом ещё никто не помер от этих ароматов, Реон?!
— Простите, — смутился Реон, отступив на пару шагов, — я только с корабля, ещё дома не был, не успел привести себя в порядок… Так я приду, Сина? — посмотрел он на девушку. — Сегодня?
— Если есть что сказать мне, приходи, — равнодушно пожала она плечами.
— Тогда сегодня, — бледно улыбнулся он. — Спасибо. И… прости меня, Син.
Реон отвернулся и поспешно зашагал прочь.
— Думаешь, стоило его приглашать? — осторожно спросила Алира, красноречиво посмотрев на подругу. — Что-то с ним странное творится…
«Вот! Даже она это заметила!»
— Не знаю, — ответила Сина, проигнорировав вопль Шэх-Зу, и направилась дальше, — посмотрим, что скажет. Выглядел он взволнованным, может, случилось что-то, помощь нужна.
— Опять оправдываться будет, — фыркнула Алира, но спорить не стала.
* * *
Вечер в кругу семьи успокоил и развеселил, развеяв неприятный осадок от встречи с Реоном. Но ближе к ночи в дверь дома постучали, и Сина пошла открывать.
Реон послушался Алиру и после их встречи отправился домой приводить себя в подобающий вид. И сейчас выглядел малость потрёпанным и похудевшим, с лихорадочно блестевшими глазами, но чистым, и рыбьими потрохами от него уже не смердело. Сина пропустила его в прихожую, заперла дверь и провела Реона в свою комнату, где их дожидалась Алира. Парень всё это время молчал, только смотрел на Сину глазами побитой собаки, отчего у неё неприятно свербело в груди и просыпалась жалость, заставляющая Шэх-Зу испытывать к ней и Реону сильное чувство брезгливости. Букет из эмоций получился специфический, и изрядно давил на девушку, понижая и без того упадочное настроение. Меч же не скрывал своей неприязни к Реону, не преминув высказать на его счёт Сине:
«Он тебя недостоин, как ты могла влюбиться в такое дерьмо?!»
«Шэх-Зу! Помолчи, пожалуйста!» — Сина почувствовала, как щёки заливает краска гнева.
«Он размазня и слабак, — словно не услышав её, продолжил меч, — это даже твоей недалёкой подружке понятно!»
Сина проигнорировала его злопыхания. Она расположилась за столом напротив Реона. А сам Реон никак не мог определить, какое положение рук его устроит, то клал их на стол, то убирал. Так всегда бывало, когда у него на уме было что-то действительно важное, чем он хотел поделиться с близкими подругами. Это воспоминание всплыло, словно отголосок из прежней жизни, сейчас далёкой и чужой.