К ним подошёл Ланр-Ир, и вдвоём подняли Ро-Грана на ноги. А Туррон, криво усмехаясь, подобрал своё оружие и взглянул на тренирующихся в дальнем конце двора Шанрая и Тарс-Кора.
— Эй, паук! — позвал Старейшина. — На замену.
Шанрай поклонился своему предыдущему противнику, и приблизился к ним. Ро-Гран кинул ему свой шест и ушёл на поиски запропавшего лекаря.
— Если позволите, Старейшина, — поклонился паук Туррону, аккуратно поставив шест у стены, — то я бы предпочёл своё оружие, — и погладил длинными пальцами свёрнутый чёрный кнут на поясе.
Ореховые глаза Шанрая были спокойны и непроницаемы, словно ему было всё равно, с кем он сейчас будет сражаться, и что этот некто наверняка попытается его, как минимум, покалечить. Он перехватил напряжённый взгляд Тэру и коротко кивнул ему. Чёрные глаза друга на миг расширились, затем приняли обычное невозмутимое выражение, спрятав в глубине усмешку.
— Ну и? — насмешливо скалясь, поинтересовался Туррон и в приглашающем жесте развёл руки, — нападайте.
Шанрай улыбнулся Старейшине и покосился на вставшего в паре шагов от него охотника.
— Со всем уважением, Ланр-Ир, — тихо произнёс он, — я нисколько не сомневаюсь в твоём мастерстве, но попрошу взять шест Ро-Грана вместо меча.
— Странное «не сомнение», — фыркнул воин.
Тем не менее, шест он взял, поймав на себе пристальный взгляд Тэру. Похоже, у паука была какая-то дельная мысль, о которой командир догадался. Шанрай неторопливо раскрутил свой кнут и взглядом указал Тэру на Старейшину, отправляя его в бой первым.
Туррона их действия откровенно забавляли. Практически все такие потасовки проходили одинаково: в спарринге с ним оставался кто-то один, с кем и заканчивали в рукопашной. Обычно это был Тэру, но сегодня он что-то совсем в никудышной форме, поэтому для себя Старейшина поставил на Ланр-Ира в последнем бою.
Но праздновать победу он начал рано. Кнут в руках опытного воина оказался более действенным оружием, чем меч. Ланр-Ир быстро оценил новую тактику и ловкость Шанрая, с потрясающей лёгкостью уходившего от контратак Старейшины, и был вынужден признать, что мозги у парня варятхорошо.
Они зажали Туррона в угол, заставив его перейти в глухую оборону. Он рычал, шипя сквозь зубы ругательства, но ничего с наглым мальчишкой, державшимся на расстоянии, поделать не мог: копья надёжно перекрывали к пауку доступ. А стоило обратить внимание на кого-то из копейщиков, хлёсткие удары кнута тут же заставляли вернуться на место. Либо вощёная кожа накручивалась на древко, пытаясь удержать удар, или вовсе вырвать шест из рук. Хуже того, и отнять кнут у хозяина не получалось. Стоило Туррону только попытаться дёрнуть его к себе, кольца прочной кожи распускались, словно живые, отпуская оружие.