Тому, кто блага двух миров
От сердца отрешил,
Творец от мудрости основ
Снять пробу разрешил.
Вкусив дары, сказал мудрец:
"Пришла моя расплата.
Я был осел... но у меня
Есть время до заката!"
Решви вошел в моду в Шариере совсем недавно, с легкой руки жрецов, которые поносили его на каждой службе, утром и вечером. И было за что.
Алессин читала, обмирая от почти чувственного удовольствия:
...Кто на стезе любви един, в ком суть одна жива,
Земле и небу он — не враг, хотя число их — два!
Забудь привычку различать растенье, тварь и вещь:
Три эти сути не в ладах с единством естества.
На небо хочешь — отрешись от четырех стихий:
Они — как крест, губящий дух живого существа.
Пять чувств — не помощь мудрецу: где сердцем не поймешь,
Там два да три — как будто пять, да суть не такова!
Шесть направлений, шесть сторон — вся суть небытия,
А без того их имена — ненужные слова!
Проникнуть через семь небес противно естеству:
Они страшней кругов в аду — семи зияний рва.
Чуждайся Неба, человек, — восьми его кругов:
Они — преграда для любви, в них суть любви мертва.
Девушку приводили в совершенно детский восторг эти клубки иносказаний, спутанные до такой степени, словно с ними поигрался котенок. Стиль, в котором творил свои небольшие поэмы Решви, был популярен по эту сторону моря лет четыреста назад. Сейчас уже мало кто помнил, как следует правильно читать двустишься - как карту. Каждая строфа - указатель. Курс поэзии в Школе тоже был.
- Обычно он запутывает спереди, значит - начинать распутывать надо сзади, - пробормотала Алессин. Слова звучали глухо и неразборчиво, девушка прикусила карандаш. - Восемь кругов неба... Что это может быть? Восемь ступеней совершенства, восемь башен Шариера, восемь улиц Старого города, причем последняя - Дома Радости. Суть любви там точно мертва! Примем как гипотезу. Тогда семь небес это улицы, которые нужно миновать - больше тут быть нечему. "Два да три — как будто пять, да суть не такова?" Хм... Ну, два - это ворота с двумя надвратными башнями... Тогда получается... получается... Три - растенье, тварь и вещь... Похоже, тварь - это я, Росомаха? О, Небо! Растение и вещь это не одно и то же, ведь "число их - два!"... Демоны! Я убью его. И посажу на могиле самые красивые розы, он этого достоин, мерзавец. И смерти - и роз! Что я пропустила?
Хорошо, что никто ее сейчас не слышал. И не видел прикушенную в азарте нижнюю губу, яркий румянец на острых скулах и темные, хищно сощуренные глаза... Меньше всего кесара была похожа на томную красавицу, решившую в час отдохновения насладиться модной поэзией. Скорее, она напоминала лису, загоняющую кролика.