Голос звучал беспомощно, как у обиженного несправедливыми подозрениями ребенка, не знающего как доказать свою невиновность.
— Я не хочу жить среди них, — он нервно дернулся, кивая в сторону болота. — Они слушаются, но не понимают. Они… — и запнулся, подбирая слова. — Они умные, но не такие. Они делают, что велят. И все время хотят только жрать. Жрать. И жрать.
Стискивающие лютню пальцы побелели.
— Я не могу больше так. Я сойду с ума. Или стану, как они. Я не хочу. Правда, не хочу.
— Иди уже сюда, — нетерпеливо позвал альв, прерывая словесные излияния существа.
Исса поджала губы — жаль. Возможно, оно выболтало бы еще что-то. Или проговорилось.
— Госпожа, вы ему не верите? — негромко поинтересовался Ильнар, наблюдая за шепчущимися альвом и Тварью.
— Кому? — устало поинтересовалась Исса. — Этому, как его, Дэйалу? Или Санаху?
Она хотела сказать, что не верит уже никому. Пророки не вмешиваются в «мирские» дела и не покидают Рощи — как оказалось, это не совсем правда. Покидают. А раз покидают, то может быть и вмешиваются? А если так, то что мешало Пророку сейчас соврать?
А Твари — Твари вообще доверять глупо. Особенно с учетом, что стихия вдруг откликнулась повторно.
Но вместо этого Исса, внезапно даже для себя, выдохнула:
— Не знаю. Я уже ничего не понимаю.
— Мы разберемся, — твердо произнес Ильнар, опуская на хрупкие плечи ладони и слегка сжимая пальцы — уверенностью и поддержкой.
Исса горько улыбнулась, чувствуя как ее физически давит к земле обрушившаяся водопадом усталость. Стоило дать слабину, как навалилось все, что держалось в себе, запертое за дверью «Надо получить пророчество» и надеждой на будущее.
— Давай готовиться ко сну. Хорошо, что нас сразу не погнали с этого острова.
Серая хмарь болот стремительно становилась черной, точно пытаясь как можно быстрее изгнать из своей вотчины последний луч света. Появившийся вовремя костер не давал особо тепла, но поддерживал ощущение безопасности. Твари ненавидят этот остров и не сунутся, даже ночью — это знание успокаивало и помогало окончательно расслабиться. Даже смачное чавканье и хруст то ли костей, то ли стволов, доносящиеся со стороны трясины, не особо тревожили.
Исса лежала неподалеку от костра и сонно щурилась на пламя. На другой стороне кострища о чем-то разговаривали лютнист и Пророк. Первый горячился, вскакивал, размахивал руками, что-то изображал, чуть ли не плясал вокруг сидящего неподвижным болванчиком альва, лишь изредка кивающего или поворачивающего голову в сторону «собеседника». При желании можно было легко подслушать, о чем же вещает со скоростью трещотки менестрель, но — не желалось. И магичка пропускала все мимо ушей, любуясь игрой стихии — иной, чем ее, но такой же страстной, яростной и неукротимой.