— В последний раз, Славка. В последний, — говорит невысокий мужик, мимо которого я только что прошел, не обратив внимания. А зря. — Садись в машину, придурок, если не хочешь здесь заночевать.
— Я, вообще, не один. И нас обчистили, как лохов на ярмарке…
— В какой Волгоград с такими харями?! Вы на себя в зеркало смотрели? — Василий Холодов, похоже, не собирается возвращать племяннику ключи от машины. — Вам в медпункт надо.
— Мы треть дороги уже проехали, Вась. Ты все же почему так быстро здесь оказался, а?
— Не твое дело. Лезьте в джип и по домам. Тамару хоть пожалей. Волнуется, поди!
— Она сама меня отпустила. Вась, ему надо. Правда.
Холодов, который последний год открыто меня ненавидит, просит дать мне машину?!
— А тебе чего там надо?
— Мне? Мне тоже надо.
Молчу на его «надо», потому что знаю Ярика. Если он не поедет, то и мне не даст. Еще три — три с половиной часа с Холодовым я потерплю. Но он прав, сейчас как никогда она нужна рядом. К черту все — просто обнять ее.
— Идиоты! — Пожимает плечами старший Холодов. — Езжайте. Но с моими ребятками.
— Люба Метелица! — В ужасе подскакиваю на месте от грозного окрика. Из рук с глухим стуком на пол шмякается полукилограммовый брикет мороженого, который я тайком вынесла из холодильника. То есть я думала, что тайком. — Семь утра!
— Уже полвосьмого. — Поднимаю с пола брикет и кладу его на тарелку. — И что? Я не могу поесть мороженого?
— В такую рань? — Оксана подходит ближе, подозрительно оглядывает меня, видимо, ищет, что я еще успела стащить. — Так я и знала. Совсем не спала?
— Подремала немного, — уклончиво отвечаю и смотрю, как мачеха уже засыпает зерна в кофеварку. — Я разбудила тебя?
— Меня твой папа разбудил, которому в субботу приспичило на работу. А еще двоих дуралеев надо поднимать на спорт. Так что нет, не разбудила. Но я надеялась, что ты будешь спать без задних ног после такой поездки.
— Если бы! У меня голова пухнет от мыслей. — Подпираю ладонью щеку. — Я чего только не передумала за это время.
— Вот это меня и пугает. Мороженое с утра на пустой желудок… — Оксана скептически покачала головой. — Лучше сладкий чай. И рассказывай уже про свои страдания.
Сижу, молча разглядывая кружевную скатерть на столе. Такое бывает, когда несколько часов думаешь, перемалываешь внутри себя события, собственные эмоции, пытаешься просчитать свою жизнь наперед и под конец выдыхаешься без сил. Вот и я сейчас такая — не знаю уже, как начать.
— Накрутила себя, верно? Надо было в тебя валерьянку влить. Или что покрепче. — Все-таки Оксану точно бы сожгли как ведьму в Средневековье. — И чего, спрашивается, психовать?